Sonic OVA

"В 99 случаях из ста, когда Айво открывает рот, он брешет" (с) Sonic



Что делаем.

Да-да. Мне стыдно. Хвалёный фан ни разу не видел Овку и вообще слышал о ней мимолётом. Сие недоразумение я решил исправить, сев сегодня смотреть её ВК.

Голоса.

Перевод нашёл одноголосый любительский, но он меня устроил. Вдобавок ко всему на фоне хорошо слышны оригинальные японские голоса персонажей. Голос Сона в аниме меня радует, как и радовал всегда. Тейлз ещё мельче, чем Иксовский, но очаровательнее.
То, что мне не нравится в переводе, который откопал я - дословный перевод имён. Соника Соником оставили. Но Майлз превратился в Хвостика, а Накс, прости Господи, Костяшка. Это не может не резать слух. Но тут виноват перевод, но ни в коем случае не аниме.
И у сейю, как всегда, хорошая передача эмоций в озвучке, что я считаю одной из ключевых частей аниме - эмоции.
Голоса Наклза и Айво тоже приятны. Я бы и без русского перевода смотрел, если бы понимал, о чём они говорят.

Рисовка.

Природа Мобиуса мне очень понравилась. То, как она прорисована. Пейзажи местности в истинном стиле канона такого, который я люблю всем своим сердцем и душой. Некоторые кадры с пейзажами нарисованы так, что заставляют меня долго ими любоваться. И вот я уверен, что в современной анимации найти подобные творчества очень и очень трудно. Поэтому такие вещи я ценю, даже не потому, что они могут оказаться лучше. Бывает, и не оказываются, а тем не менее цепляют. Кто-нибудь понимает меня так же в этом плане?
Хотя и прорисовка персов в аниме а-ля Classic Old School, когда я больше люблю Next Gen, она мне всё равно нравится. Да и вообще я люблю старые аниме.
Нет, мне всё таки ОЧЕНЬ нравится рисовка. Обязательно сделаю несколько скринов красивых мест Мобиуса. И вообще под катом суну кадры из аниме для, так сказать, ознакомления краткого не только с некоторыми местами, но и рисовкой в целом.

Персонажи.

С каким же беспечным лицом ёж в начале наблюдал крушение самолёта, в котором находился заранее мне неизвестный персонаж - какая-то старческая сова, которую парень, видимо, недолюбливает, ибо помогать отказывался даже после слов Майлза: "Ты тупица, Соник!". И с места поднялся он только тогда, когда лис уже истошно завопил.
Ну ведь и правда тупица) За что я его люблю.
И я никак не могу понять, если Сара - нечто, похожее на кошку, то что за нечто её отец? Это даже не большой кот и не морж.
Роботник показался мне каким-то умильным толстым дяденькой. Хотя, может, первое впечатление обманчиво? Сон ему по сюжету вообще в корне не доверяет и относится с неприязнью. И это недоверие вполне оправдалось. И Роботник снова расстроил меня своей бесчеловечностью к фурри. Просто хотя бы потому, что я люблю Иксовский его канон и являюсь шиппером пейринга. Но это не портит сильно общего моего впечатления от просмотра.
Сара меня заставляет улыбаться. Она создаёт впечатление капризной маленькой девчонки, но очень милой. До поры до времени. Пока мне не показалось, что её нужно перекрасить в блондинку. Под цвет мозга. Но как персонаж она всё равно забавная.
Роботы канонных Сеговских игр, уже знакомые с детства. Их вид в аниме меня радует. Они намного больше вписываются в обстановку, созданную в OVA, чем, к примеру, те же Иксовские и Нект Геновские модели.
Меня напрягало некоторое время то, что Тейлз развивал большую для него скорость. Но напрягать меня это перестало, когда он начала отставать от Сона. Я понимаю, что он должен бы таскаться за ним по сюжету, но не клипать же легендарную способность Соника на всех и каждого.
Я не могу не отметить, что Наксу очень идёт шляпа. И вообще он очень хорошо вышел здесь. Но Сара почему-то называла его мистером кротом. Хотя он ехидна О.о Может, это перевод страдает
Метару такой, каким я его ещё никогда не видел. Это, несомненно, великолепный робот. И я лишь больше его любить стал.

Мир.

Меня несколько дезориентируют другие названия и любовь фендома к превозношению изменений в плане места жительства фуррей. Где как. И в данном переводе планета называется Свободой и делится на два измерения. Банально светлое и тёмное. Однако мне гораздо проще считать всё сплошь Мобиусом, который, ИМХО, как планета выглядит более организованно и серьёзнее. А схожести комиксов, других аниме и игр относительно определённых локаций - они там всегда есть.

Сюжет.

В начале вполне гладко и ясно. Мой мозг не взорвался и это прекрасно. Есть вещи, которые настораживают и интригуют не только в силу знания характера и особенностей отдельных персонажей.
Арка с Метору (Метору - потому, что Соник в японском акценте именно так его и называет) мне стала интересна, ибо я всегда хотел что-нибудь прочитать или увидеть, связанное с ним. Что-то помимо Хироусов, ибо там полная безсюжетница. Оттого смотреть ОВУ было интересно. И я не удержусь от едкого комментария: Айво наверняка тайно в душе фанат Соника, потому что у него мания на создание роботов, похожих на ежа.
Хотя присутствует некоторая нелогичность Роботника, потому что сцена по типу: "У меня была возможность пять минут назад убить этого ежа током, но я этого не сделал, чтобы потом погорбатиться над созданием супер-пупер робота, уничтожить ежа с его помощью, в процессе чего разгромив почти всю собственную базу, нажить себе дополнительных проблем на задницу и обеспечить радикулит", хотя это поворот сюжета. Или это такая странная особенность Айво? Всё делать через жопу, простите.
Тут несколько страдает сюжет в этой нелогичности поступков Айво. Ибо на некоторые вещи, которые он делает, можно смотреть лишь через: "Нафига?!" У него странная тактика - вместо того, "чтобы вытащить из воды сеть с пойманной рыбой, ему приспичит сеть эту прорезать, рыбу выпустить и броситься в воду ловить её руками".
Хорошие битвы, которыми я тоже остался доволен.
И то, как в финале Сон поступил с Метару меня тронуло. Очень.

В общем и целом - очень хорошая OVA

Скриншоты +17

@темы: Ёжики, Красота да и только, Обзоры, Фурри, Одиночество

---

Наследство Пибоди

Говард Лавкрафт
"Наследство Пибоди"

Мне так и не довелось лично познакомиться с моим прадедом Эзафом Пибоди, хотя я достиг уже пятилетнего возраста к тому времени, как он отдал Богу душу в своей огромной старой усадьбе, лежавшей к северо-востоку от городка Уилбрэхем, штат Массачусетс. Из воспоминаний моего детства сохранилось лишь одно, связанное с поездкой в те края. Старик тогда уже был при смерти и не вставал с постели; отец с матерью поднялись в его спальню, оставив меня с няней внизу, так что я его даже и не увидел. По слухам, он был весьма состоятелен, но время сводит на нет любое богатство, как и вообще все в этом мире, ибо даже казалось бы вечному камню на деле отмерен свой срок, что уж тогда говорить о столь преходящем и ненадежном предмете, как деньги. Сплошь и рядом солидные некогда капиталы тают под возрастающим из года в год налоговым бременем, уносятся по частям с каждой новой постигающей семью смертью. Вот уж чего-чего, а смертей в нашем семействе было предостаточно. За моим прадедом, скончавшимся в 1907 году, вскоре последовали двое моих дядьев — один был убит на Западном фронте, а другой пошел ко дну вместе со злосчастной Лузитанией . Поскольку третий мой дядя умер еще раньше, и никто из троих не был женат, все права на старинное поместье перешли к моему отцу сразу после смерти деда в 1919 году.

Отец мой, в отличие от большинства его предков, не был провинциалом. Не питая пристрастия к радостям деревенской жизни, он оставил унаследованный дом вместе с землями на произвол судьбы, а прадедовские капиталы вложил в несколько прибыльных предприятий в Бостоне и Нью-Йорке. Мать также не разделяла внезапно пробудившийся во мне интерес к сельской старине, и в особенности к нашему затерянному где-то в провинциальной глуши родовому гнезду. Однако мои родители так и не пришли к согласию относительно его продажи, хотя я припоминаю один случай, когда во время очередного моего приезда домой из колледжа мать завела разговор на эту тему и предложила сбыть с рук бесполезное и не приносящее доходов имущество. Отец очень строго и холодно прекратил обсуждение вопроса; я помню этот его неожиданно оледеневший — не могу найти более подходящего определения — голос, и его странное упоминание о каком-то неизвестном доселе наследстве Пибоди. Вот в точности его тогдашние слова:

— Дед предсказал, что когда-нибудь один из его потомков обретет наследство в полной мере.

Мать на это презрительно фыркнула:

— Что там еще за наследство? Разве отец твой уже давным-давно не пустил его по ветру за самым малым остатком?

Отец промолчал, ограничив свои доводы этой единственной ледяной фразой и оставив меня в убеждении, что существуют некие и весьма серьезные причины сохранять за собой право на эту собственность, как будто под словом наследство подразумевалось что-то иное, не могущее быть переданное другим лицам обычным законным порядком.

Однако сам отец так никогда и не собрался навестить заброшенную усадьбу; земельный и прочие налоги регулярно вносились в казну нашим поверенным Ахавом Хопкинсом, адвокатом из Уилбрэхема. Время от времени он присылал родителям отчеты о состоянии имущества, которые неизменно оставлялись ими без внимания, а на все предложения и советы выделить средства на поддержание дома в мало-мальски приличном виде они отвечали в том духе, что тратить на это свои деньги считают пустым и чуть ли даже не вредным занятием.

Итак, усадьба пребывала в запустении, и непохоже было на то, что со временем такое положение изменится. Пару раз адвокат по собственной инициативе пытался было сдать ее в аренду, но даже в период недолгого подъема деловой активности в Уилбрэхемс ему удалось привлечь туда лишь временных постояльцев, вскорости съехавших прочь и вновь предавших старый дом Пибоди в распоряжение ветров, дождей, солнца и неумолимо бегущих лет.

Таким образом и обстояли дела на момент, когда я вступил во владение наследством после трагической гибели моих родителей в автомобильной катастрофе осенью 1929 года. Несмотря на резкое падение цен на недвижимость и на биржевой кризис, разразившийся в конце того же года и ознаменовавший собой начало Великой Депрессии, я все же решился продать свою собственность в Бостоне и восстановить старинный особняк неподалеку от Уилбрэхема с тем, чтобы поселиться в нем самому. Смерть родителей сделала меня единственным владельцем довольно крупного состояния, и теперь я мог позволить себе отказаться от юридической практики, что и сделал без всякого сожаления, ибо данный род занятий требовал гораздо больше исключительной точности, аккуратности и внимания, чем я был расположен ему уделять по складу своего характера.

Теперь осуществление моих замыслов зависело от того, насколько быстро мог быть отремонтирован сельский дом или хотя бы его часть, куда я намеревался переезжать. Здание это возводилось на протяжении многих лет несколькими поколениями семьи Пибоди. Первоначально построенный в 1787 году дом являл собой типичный образчик старого колониального стиля невысокий (второй этаж так и остался незавершенным), простой и строгой планировки, с четырьмя массивными колоннами по фасаду. Позднее это строение стало основой если угодно, ядром постепенно разрастающейся усадьбы. Каждое новое поколение ее обитателей что-нибудь переделывало или дополняло сперва был надстроен второй этаж, куда вела винтовая лестница, затем появились боковые крылья и флигели; так что ко времени моего приезда этот обширный комплекс построек занимал уже более акра земли, если считать вместе с лужайкой и садом, столь же запущенными, как и все остальное хозяйство.

Благородная строгость линий, характерная для зданий колониального периода, была в значительной степени смягчена трудами сменявших друг друга строителей, не слишком озабоченных такими вещами, как цельность архитектурного облика; результаты их творческих поисков были видны повсюду высокая остроконечная крыша дома вдруг как-то неуклюже переходила в покатую крышу мансарды, различной формы большие и малые в том числе чердачные окна были прорублены где попало, а широкий, украшенный затейливой резьбой карниз мог преспокойно соседствовать со своим донельзя примитивным подобием. В целом же, несмотря на все эти недостатки, старый дом произвел на меня благоприятное впечатление, хотя, пожалуй, иному знатоку он показался бы лишь жалкой, заведомо неудачной попыткой совмещения разных, архитектурных стилей и видов декоративной отделки. При взгляде издалека. однако, усадьба во многом выигрывала за счет огромных вековых дубов и вязов, чьи роскошные кроны нависали над домом, окружая его с трех сторон; с четвертой же к нему примыкал старый сад, в котором среди неухоженных, буйно разросшихся кустов роз поднимались молодые тополя и березки. Да и сам дом с его потемневшими от времени стенами, на фоне которых терялись могучие стволы деревьев, хранил в себе черты если не былого великолепия, то, по крайней мере, какой-то особой мрачной торжественности.

Я насчитал в доме не менее двадцати семи комнат, три из которых, расположенные в юго-восточном крыле, показались мне наиболее подходящими для устройства своих апартаментов. Распорядившись насчет ремонта, я в течение всей осени и первой половины зимы периодически наезжал сюда из Бостона, чтобы лично проследить за ходом работ. Я видел, как старое дерево после очистки и вошения приобретает красивый теплый оттенок; а вскоре проведенное в дом электричество изгнало из комнат угрюмый полумрак, и лишь задержка с водопроводом отложила мой переезд до поздней зимы; но вот наконец этот день настал двадцать четвертого февраля я переступил порог дома моих предков уже не только в качестве наследника, но и как его постоянный жилец. Весь следующий месяц я был занят составлением планов реконструкции остальной части усадьбы. Одно время я подумывал было об удалении некоторых позднейших элементов для того, чтобы воссоздать первоначальный облик дома, но потом отказался от этой затеи и решил оставить все как есть, сохранив тот колорит и тот своеобразный дух, что был привнесен многими поколениями живших здесь людей и многочисленными событиями, происходившими некогда в этих стенах.

К концу месяца я вполне освоился на новом месте и даже успел его полюбить; таким образом то, что казалось сперва лишь причудой, внезапным душевным порывом, обернулось теперь глубокой и устойчивой привязанностью. На мою беду, привязанность эта со временем зашла чересчур далеко, и я, сам того не заметив, оказался на ложном пути, приведшем меня к результату, не имеющему ничего общего с моими исключительно благими намерениями. А началось все с того, что я замыслил перенести останки моих родителей, покоившихся на небольшом кладбище в Бостоне, в старый фамильный склеп семьи Пибоди, вырубленный в склоне холма неподалеку от дома и хорошо видный из его задних окон, хотя и совершенно незаметный с проходящего перед усадьбой шоссе. Мало того, я решил найти и доставить в Соединенные Штаты прах моего дяди, павшего на поле битвы где-то во Франции, и тем самым воссоединить почти всех членов нашего рода на исконных землях Пибоди. Подобная идея могла прийти в голову только склонному к уединению и затворничеству холостяку, то-есть именно тому, кем я успел стать всего за один месяц, проведенный в огромном пустом доме в окружении чертежей и набросков, сделанных по моей просьбе местным архитектором, за месяц, ставший переломным в моей жизни и безвозвратно отдаливший меня от всего, что прежде составляло ее суть.

Таковы вкратце были причины, приведшие меня в один из последних дней марта ко входу в фамильный склеп со связкой ключей, которую мне передал мой уилбрахэмский доверенный. Само по себе сооружение отнюдь не бросалось в глаза — оно целиком находилось внутри холма, так что наружу выступала одна лишь массивная дверь, да и та была полускрыта деревьями и кустами, которые вот уже много лет никем не расчищались и не подстригались. Дверь, как и вся гробница, делалась с расчетом на века; строительство это велось практически одновременно с постройкой дома, и с той поры представители нескольких поколений нашей семьи, начиная со старого Джедедии Пибоди, нашли здесь свое последнее пристанище. Проникнуть внутрь оказалось не так уж легко, дверь как будто вросла в проем и очень долго сопротивлялась моим усилиям, но в конце концов подалась, и передо мной открылся черный зев склепа.

Мои покойные родственники покоились каждый в своем гробу, всего их было тридцать семь, иные в отдельных каменных нишах, иные просто внизу у стены. Впрочем, в первых с краю нишах находились уже не гробы, а то немногое, что от них осталось, а ниша, предназначенная для Джедедии, была вообще пуста ни даже кучки праха там, где должен был стоять гроб. Все другие были на месте, располагаясь в строгом хронологическом порядке, за исключением гроба с останками моего прадеда Эзафа Пибоди — он почему-то оказался выдвинутым из длинного ряда гробов, установленных на особом уступе вдоль стены с нишами. Здесь были все сравнительно недавно умершие члены семьи, в том числе мой дед и один из моих дядьев. Внимательно осмотрев гроб Эзафа Пибоди, я к своему глубокому изумлению обнаружил следы постороннего вмешательства — кто-то явно пытался поднять крышку, судя по тому, что одна из крепежных петель была сломана, а остальные расшатаны и едва держались в своих гнездах.

Первым моим побуждением было поправить крышку и передвинуть гроб поближе к стене, но при этом я действовал недостаточно аккуратно, и крышка вдруг съехала набок, открыв моему взору внутренность гроба. Несколько долгих секунд я пребывал в странном оцепенении, отказываясь верить собственным глазам, ибо вследствие какой-то чудовищной ошибки Эзаф Пибоди был погребен лицом вниз. Я не хотел даже думать о том, что мой прадед мог быть подвергнут этому обряду, находясь в состоянии каталепсии, и скончался в ужасных мучениях, стиснутый в узком пространстве без доступа воздуха и без всякой надежды на спасение. Теперь плоть его уже истлела, сохранились лишь кости да полусгнившие лохмотья одежды, и все же я счел своим долгом исправить последствия этой ошибки или не дай Бог несчастного случая. Я сдвинул крышку до конца, и осторожно переложил череп и кости, придав скелету подобающее покойнику положение. При этом я не испытывал ни страха, ни отвращения, вполне допустимых в таких обстоятельствах; наоборот, мои действия представлялись мне совершенно естественными. Надо заметить, что все происходило средь бела дня, солнечный свет врывался в раскрытую дверь, проникая сквозь голые кроны деревьев и рассыпая по пыльному полу мозаику ярких пятен словом, склеп в этот час не выглядел таким уж зловещим и мрачным. Только теперь я вспомнил о главной цели своего визита — я хотел выяснить размеры помещения и убедиться, что в нем хватит места для моих родителей, моего дяди если останки его будут привезены из Франции и для меня самого. Результаты осмотра меня вполне удовлетворили.

Выйдя затем наружу, я запер дверь и зашагал в сторону дома, попутно прикидывая, сколько времени могут занять поиски и доставка на родину праха покойного дяди, и перебирая в уме наилучшие пути и средства осуществления данного предприятия. Тем же днем я написал и отправил два письма одно к официальным властям в Бостоне с просьбой разрешить вскрытие могилы моих родителей, а другое в соответствующие инстанции местного округа, сообщая о своем желании перезахоронить их в фамильном склепе.

2

Именно с той самой ночи если мне не изменяет память и потянулась цепочка необычайных событий, в центре которых оказалось старое поместье Пибоди. Сказать по правде, я и раньше по некоторым туманным намекам мог догадаться, что с этим домом не все ладно адвокат Хопкинс, почтенный пожилой джентльмен, вручая мне связку ключей еще во время первого моего приезда, как-то уж очень настойчиво интересовался моими дальнейшими планами и, узнав, что я хочу здесь поселиться, повторил свой вопрос, как будто не веря в серьезность моих намерений. Позднее по ходу разговора он не раз подчеркивал, что дом этот место весьма уединенное , что соседи-фермеры в прошлом не очень-то жаловали семью Пибоди и, наконец, что никакие пришлые арендаторы не могли сколько-нибудь долго там продержаться .

— Это одно из тех мест, говорил он, стараясь придать лицу многозначительно выражение, в которые никто и никогда не выезжает на пикник. Там вы не найдете ни одной бумажной тарелки или салфетки, поверьте моим словам!

Не скупясь на подобного рода двусмысленные и неопределенные замечания, старик однако всячески избегал упоминать о конкретных вещах и событиях, могущих подтвердить справедливость его опасений. Оно и не удивительно, поскольку фактов-то как раз и не было не принимать же всерьез хмурые взгляды соседей, по какой-то им самим вряд ли известной причине обходящих далеко стороной обширный участок в самом сердце массива плодородных земель. Владения мои, общей площадью около сорока акров, были по большей части заняты лесом, а вокруг во всех направлениях простирались четкие квадраты возделанных полей, разделенных каменными стенками или оградами из жердей, вдоль которых тянулись ряды деревьев и густые заросли кустарника, дававшие приют многочисленным птицам. Обдумав слова старого адвоката, я пришел к выводу, что столь странное если не сказать предвзятое отношение к усадьбе передалось ему от моих соседей, благо он был связан с ними родством. Эти люди суровые, крепкие, немногословные были из той же породы коренных янки, что и Пибоди, отличаясь от последних разве что большей привычкой к труду и более прочной привязанностью к своей земле.

Но вернемся к той ночи а это была одна из ночей, когда мартовский ветер с особой силой поет и стонет в ветвях деревьев, во время которой меня впервые посетило ощущение, что я нахожусь в доме не один. Потревожившие меня посторонние звуки мало походили на шаги, правильнее было бы назвать это просто движением что-то беспрестанно передвигалось по второму этажу взад и вперед, в пределах какого-то небольшого пространства. Я вышел в темный пустой холл, откуда вела наверх винтовая лестница, и прислушался мне показалось, что звуки медленно спускаются вниз; временами совершенно отчетливые, они порой понижались до обманчиво тихого шороха; я стоял неподвижно и слушал, слушал, слушал, пытаясь определить их источник, найти им какое-нибудь рациональное объяснение. Ничего подобного мне прежде слышать не приходилось; в конечном счете я решил, что это могла быть одна из ветвей нависавшего над домом дерева, которая, раскачиваясь на ветру, скребла по стене или крыше и создавала эффект чужеродного присутствия в верхних комнатах. Удовлетворившись такой разгадкой происходящего, я вернулся в свою спальню; в дальнейшем странные шумы меня уже не беспокоили, и вовсе не потому что они прекратились, отнюдь просто я потерял к ним интерес, дав всему этому убедительное обоснование.

Куда меньше мне повезло со сновидениями, посещавшими меня этой ночью. Обычно я вообще сплю без снов, но на сей раз самые невероятные образы вставали передо мной как нельзя более явственно; я оказался в роли пассивного наблюдателя, пространственные и временные барьеры были разрушены, слуховые и зрительные иллюзии сменяли одна другую, но особенно четко запечатлелись в моем сознании темная мрачная фигура в широкой шляпе с коническим верхом и еще одно столь же призрачное существо, неизменно присутствовавшее рядом с первым. Этих двоих я видел словно сквозь дымчатое стекло, а окружающие их предметы были замутнены и преломлены, как будто отгороженные от меня толстой полупрозрачной стеной. В сущности, это был не сон в полном смысле слова, а лишь обрывки видений без конца и начала, открывавшие мне иной, причудливо-гротескный мир, иное измерение, несовместимое с реалиями повседневной жизни. Когда эта ночь, наконец, прошла, я очнулся на своей койке совершенно измученным и разбитым.

На следующий день меня посетил архитектор, занимавшийся составлением планов переустройства дома и принес известие, чрезвычайно меня заинтересовавшее. Это был молодой еще человек, свободный от предрассудков и не верящий во всякие дурацкие легенды, какими обычно обрастают заброшенные старые усадьбы, особенно если они расположены в сельской глуши.

— Человек непосвященный никогда бы не догадался, что в этом доме имеется секретная комната, сказал архитектор, что-то вроде тайника. Взгляните сюда, он развернул на столе свои чертежи и расчеты.

— Вы в этом вполне уверены? спросил я.

— Думаю, это либо потайная молельня, предположил он, либо укрытие для беглых рабов.

— Я ничего такого не замечал.

— Я пока тоже. Но вот посмотрите... — и он ткнул пальцем в план здания, вычерченный им после осмотра и замера всех внутренних помещений и фундамента. На втором этаже в самой старой части дома, согласно расчетам, должна была находиться еще одна комната, протянувшаяся вдоль всей северной стены. Разумеется, ни о какой тайной молельне не могло быть и речи в нашем роду никогда ни водилось папистов. Что же касается беглых рабов это было как будто похоже на правду, но, с другой стороны, во времена, когда строилась эта часть здания, бегство рабов с юга в Канаду еще не было достаточно распространенным явлением и вряд ли могло стать причиной создания специального тайника. Нет, данная версия также не подходила.

— И вы уверены, что можете прямо сейчас показать мне эту комнату? спросил я.

— Ее там просто не может не быть.

И действительно, комната была там, где он указывал. Очень умело и тщательно скрытая, хотя отсутствие окон в северной стене спальни могло бы и раньше навести меня на определенные догадки. Ведущая в комнату дверь была замаскирована тонкой резной отделкой по красному кедру, что сплошь покрывала всю стену. Обнаружить дверь, не зная заранее о существовании комнаты, было делом крайне сложным, ибо она не имела ничего, хотя бы отдаленно напоминающего ручку, а открывалась посредством нажатия на один из многочисленных выступов резьбы. Честь этой находки также принадлежала архитектору, который, как человек сведущий в таких вещах, сориентировался гораздо быстрее меня, после чего я еще несколько минут простоял на пороге, изучая заржавленный механизм двери и пытаясь понять принцип его действия.

Наконец мы вошли внутрь и оказались в небольшом замкнутом помещении. Для потайной молельни, впрочем, оно было даже велико, достигая в длину десяти футов при ширине значительно меньшей и ограничиваясь у противоположного конца скатом крыши. По всем признакам, здесь давно уже никто не бывал, и вещи оставались нетронутыми в течение многих лет различные бумаги и книги лежали на своих местах под толстым слоем пыли, а. столь же запыленные стулья были придвинуты к расположенному у стены небольшому письменному столу.

В целом комната имела на редкость необычный вид. При своих сравнительно малых размерах она казалась абсолютно лишенной прямых углов, как будто строители намеренно старались удивить и озадачить ее будущих хозяев последовательным искажением естественных очертаний и нарушением всех пропорций. Кроме того, пол у нас под ногами оказался покрыт странными узорами и письменами, частью нарисованными, а частью просто вырезанными на дощатых половицах. Будучи выполнены в самой что ни на есть грубой и примитивной манере, эти узоры образовывали в конечном счете подобие окружности, вдоль внутренней и внешней сторон которой располагались рисунки один только взгляд на них вызвал у меня внезапный приступ ужаса и отвращения. Похожие чувства я испытал при осмотре письменного стола он был какого-то непонятного, скорее черного, нежели коричневого цвета и казался частично обугленным; думается, этому предмету мебели доводилось в свое время выполнять функции, весьма далекие от обычных функций письменного стола. На столешнице беспорядочной грудой были навалены древние книги в переплетах из какого-то особого сорта кожи, в числе коих был и один толстый рукописный фолиант, переплетенный аналогичным образом.

Более подробный осмотр пришлось отложить, поскольку сопровождавший меня архитектор, убедясь в правильности своей догадки относительно тайника и потешив тем самым свое профессионально самолюбие, не пожелал далее здесь оставаться и заявил, что спешит по весьма неотложным делам.

— Итак, что мы будем делать с этой комнатой? Сломаем перегородку, прорубим окно? спросил он и напоследок добавил. — Конечно же, вы не захотите оставить ее в таком виде.

— Не знаю, ответил я. Там поглядим. Все будет зависеть от того, представляет ли она интерес с исторической точки зрения.

Разумеется, я не спешил ликвидировать комнату, относившуюся как я считал к числу самых старых в усадьбе. Прежде всего я хотел осмотреть ее более основательно, заглянуть в старинные книги, разобраться со всеми записями и рисунками. Кроме того у нас с архитектором уже был намечен план первоочередных работ, и таинственное помещение наверху могло пока обождать. Так что никакого решения по этому вопросу принято не было.

Я рассчитывал уже на другой день вплотную заняться обследованием комнаты, но мне помешал целый ряд непредвиденных обстоятельств. Во-первых, я провел еще одну беспокойную ночь; меня вновь преследовали все те же кошмары, происхождение которых я не мог объяснить, ибо с ранних лет не был подвержен сновидениям, исключая лишь те случаи, когда они вызывались состоянием горячки во время болезни. Главными же персонажами моих снов, как выяснилось позднее, были мои собственные предки что само по себе не так уж и удивительно, поскольку я спал в их доме. Говоря точнее, я узнал только одного из своих предков, а именно длиннобородого старика в черной шляпе с коническим верхом. Лицо его, прежде мне незнакомое, я утром увидел на портрете моего прадеда Эзафа Пибоди, висевшем среди прочих портретов в нижнем холле здания. В моих снах старик был наделен сверхъестественной способностью перемещаться по воздуху и проникать сквозь стены. Я, например, хорошо запомнил его резко очерченный силуэт, шагающий в пустоте меж верхушек огромных деревьев. И везде, где бы он ни появлялся, его сопровождал большой черный кот, столь же неподвластный законам времени и пространства. Мои сновидения не располагались в какой-то определенной последовательности и не были связаны между собой; в этих неожиданно сменявших одна другую сценах, как в калейдоскопе, возникали и вновь исчезали мой покойный прадед, его черный кот, старый дом и разнообразные предметы его обстановки. Все это очень напоминало сны, посещавшие меня предыдущей ночью опять было ощущение встречи с неким неведомым миром и перехода в отличное от нашего измерение, только на сей раз видения были еще более отчетливыми. Продолжалось это всю ночь вплоть до рассвета.

В первой половине дня, когда я не успел еще толком прийти в себя после ночных кошмаров, явился архитектор и добавил к моим неприятностям еще одну, сообщив о новой задержке ремонтных работ в усадьбе. Он явно пытался избежать каких-либо вразумительных объяснений, но я был настойчив, и в конечном счете он сознался, что нанятые им накануне работники из числа местных жителей сегодня рано утром все как один уведомили его об отказе, заявив, что не желают участвовать в этом деле . Он, однако, заверил меня, что если я соглашусь немного подождать, он без особого труда и по сходной цене найдет новых рабочих, поляков или итальянцев, стоит лишь сделать соответствующий запрос в Бостоне. У меня не было иного выбора, да и, честно сказать, я не был столь уж раздражен задержкой, как хотел это продемонстрировать, ибо с недавних пор меня начали мучить сомнения в нужности и уместности всех намеченных мной перестроек. Ведь, по сути дела, вполне хватило бы лишь укрепления петельных конструкций старого здания, что помогло бы сохранить своеобразное очарование, заключавшееся именно в его древности. Словом, я попросил архитектора спокойно и без лишней спешки делать все, что он сочтет нужным для найма рабочих, а сам тем временем покинул поместье и отправился в Уилбрэхем, дабы произвести закупки продуктов и кое-каких необходимых материалов.

Здесь практически с первых шагов я столкнулся с недоброжелательным к себе отношением. Если прежде местные жители или вовсе не обращали на меня внимания, поскольку с большинством из них я не был знаком, или отделывались небрежным кивком и парой незначащих фраз, то в это утро они все дружно меня избегали, отворачивались, нс вступая в разговор, и даже как будто боялись быть замеченными в каком-либо со мной общении. Продавцы в лавках были до такой степени лаконичны, что это граничило уже с откровенной грубостью; всем своим видом они решительно желали показать, что такой покупатель им только в тягость, и что они вообще предпочли бы не иметь со мной никаких дел. Подумав, я решил, что причиной тому был распространившийся слух о моих планах обновления усадьбы Пибоди, что в свою очередь могло вызвать их недовольство либо как попытка разрушить редкий, по своему уникальных образец местной сельской архитектуры, либо что более вероятно как намерение продлить жизнь обширного поместья, которое в ином случае после сведения лесов и ликвидации дома перешло бы в руки соседних землевладельцев и было бы надлежащим образом ими освоено и возвращено в хозяйственный оборот.

Постепенно, однако, мое недоумение на сей счет начало уступать место досаде и возмущению. В конце концов, я не был каким-то там отщепенцем или изгоем и ничем нс заслужил такого к себе отношения. Одним словом, к тому моменту, как я вошел в двери адвокатской конторы Ахава Хопкинса, я был уже изрядно заведен и выложил старику свое негодование в выражениях, гораздо более пространных и резких, чем было у меня в обычае, хотя и не раз по ходу своей речи замечал, что он чувствует себя очень неловко.

— Ну же, мистер Пибоди, сказал он наконец, стремясь как-то сдержать поток моих гневных излияний, на вашем месте я бы не стал так волноваться по этому поводу. Ведь людей тоже можно понять: они все глубоко потрясены, и, к тому же, они здесь все очень суеверны. Согласитесь, что при том настроении умов, которое, сколько я себя помню, всегда преобладало в наших краях, подобное жуткое происшествие вполне может быть истолковано в самом превратном с точки зрения образованного человека смысле.

Эти слова Хопкинса и особенно та мрачность, с какой они были произнесены, порядком меня озадачили.

— Вы сказали «жуткое происшествие»? Прошу меня извинить я, верно, не знаю чего-то, что знают все.

Он поднял на меня глаза, и взгляд его был столь странен, что я теперь уже совершенно растерялся.

— Мистер Пибоди, по той же дороге, что и вы, но двумя милями дальше живет семейство Тэйлоров. Я лично хорошо знаком с Джорджем Тэйлором. У них десять детей или, точнее сказать, было десять детей. Прошлой ночью один из двух младших мальчиков ему только пошел третий год был выкраден прямо из кровати, причем злоумышленника никто не видел и он не оставил после себя ни малейших следов.

— Я искренне сожалею, поверьте. Но каким образом все это может касаться меня?

— Я уверен, вы здесь ни при чем, мистер Пибоди. Но вы появились у нас недавно и человек сравнительно чужой, а... впрочем, все равно вы это узнали бы рано или поздно, ..словом, фамилия Пибоди не пользуется у нас большой популярностью, скорее наоборот у многих в здешней округе она вызывает сильнейшее раздражение и даже ненависть.

Я больше уже не пытался скрыть свое изумление.

— Но почему?

— Видите ли, очень многие люди слепо верят всякого рода сплетням, как бы они ни были смехотворно нелепы, Хопкинс чуть помолчал и продолжил. Вы уже достаточно взрослый и серьезный человек и, надеюсь, в состоянии понять и оценить, что это значит особенно для такой сельской глубинки, как наша. Еще в бытность мою ребенком о вашем прадеде рассказывали массу всяческих небылиц, но факты таковы: в течение всех лет, что он прожил в своем поместье, у многих семей в этих местах периодически исчезали маленькие дети, причем исчезали бесследно, так что сегодня всем старожилам первым же делом пришло в голову сопоставить два разные события: появление в усадьбе нового человека из семейства Пибоди и новое чудовищное преступление, по всем признакам чрезвычайно похожее на те трагедии, которые молва всегда связывала с одним из членов вашего рода.

— Но это же абсурд!

— Безусловно, вы правы, поспешно согласился старый адвокат, но в голосе его, вполне любезном и дружелюбном, не чувствовалось уверенности, однако все обстоит именно так, как я вам описал. И потом, сейчас уже апрель, и до Вальпургиевой ночи осталась меньше месяца.
Боюсь, при последних его словах я побледнел настолько, что это уже не могло остаться незамеченным.

— Полноте, мистер Пибоди, сказал Хопкинс, неудачно пытаясь войти в шутливо-фамильярный тон, уж вы-то наверняка знаете, что здесь все и всегда считали вашего прадеда чернокнижником и колдуном!..

Когда я несколько минут спустя покидал дом этого славного джентльмена, мысли мои пребывали в ужаснейшем беспорядке. Несмотря на приводившие меня в ярость презрительные и как я не без злорадства отметил испуганные взгляды встречных обывателей, я был гораздо сильнее обеспокоен одним внезапно закравшимся мне в душу подозрением: а не было ли и впрямь какой-то связи между событиями этого дня и тем, что привиделось мне прошлой ночью? Итак, попробуем рассуждать здраво: накануне мой незабвенный предок является мне в ряде неясных и причудливых сновидений, а на следующий день о нем вдруг заходит разговор при обстоятельствах, уже гораздо более зловещих и что особенно важно более реальных. Хотя, с другой стороны, я узнал в городке не так уж много, разве что выяснил причину неприязненного отношения местных жителей к Эзафу Пибоди они, народ в большинстве своем невежественный и суеверный, считали его магом, колдуном, злым волшебником в общем, тем, кто знается почем зря со всякой нечистой силой; но это было всего лишь их субъективное мнение. Не стараясь теперь уже соблюдать хотя бы видимость приличия, я протолкался сквозь группу людей, которые, в свою очередь шарахались от меня, как от прокаженного, уселся в свой автомобиль и поехал обратно в усадьбу. По приезде нервы мои подверглись еще одному испытанию к двери был прибит гвоздями большой кусок фанеры, на котором кто-то из моих безграмотных соседей коряво нацарапал карандашом: ПРОВАЛИВАЙ ПРОЧ А ТО БУДИТ ХУДО .

3

Отчасти, быть может, под влиянием всех описанных выше неприятных событий следующая ночь прошла еще тревожнее, чем две предыдущих. Единственным, хотя и немаловажным, отличием была достаточно последовательная смена видений и цельность общей картины сна. Опять мне являлся мой прадед Эзаф Пибоди, но сейчас отдельные черты его внешности, ранее не бросавшиеся в глаза, как бы разрослись, обрели пугающие вес и значимость. Огромный черный кот был при нем и тоже выглядел весьма угрожающе шерсть дыбом, уши нацелены прямо вперед, хвост поднят торчком; в таком виде эта тварь сопровождала своего хозяина, беззвучно скользя у его ноги или чуть позади. Старик нес в руках какой-то предмет не могу сказать в точности, что это было, поскольку изображение начало расплываться и я увидел только большое белое или бледно-розовое пятно. Он двигался через лес, через поля и огороды, мимо темных домов и отдельно стоящих деревьев; он проходил какими-то узкими коридорами, а один раз могу поклясться я видел его внутри глухого закрытого склепа или гробницы. Кроме того, я неоднократно узнавал в декорациях снов отдельные внутренние помещения старой усадьбы. Этой ночью у Эзафа Пибоди объявился еще один постоянный спутник Черный Человек, не негр, нет, гораздо чернее, чернее ночи, чернее самой тьмы. Он держался все время немного поодаль, и лишь иногда я угадывал страшный уродливый лик в том сгустке мрака, из глубины которого мрачно сверкали два огненно-красных глаза. Были там еще всевозможные мелкие твари, то и дело мелькавшие рядом со стариком: крысы, летучие мыши. еще какие-то отвратительные существа помесь крысы и человека. Временами до меня даже доносились звуки сдавленный крик, детский плач и одновременно дикий торжествующий хохот, а затем чей-то монотонный голос нараспев произнес: Эзаф уже возвращается. Эзаф уже начинает расти .

Когда я наконец очнулся и увидел, как предрассветные сумерки медленно вливаются в окно спальни, я долго не мог отделаться от звуков детского плача, который, казалось, раздавался где-то поблизости, уже внутри самого дома. Больше я не засыпал, но продолжал лежать неподвижно с широко открытыми глазами и думать о том, какие еще новые сюрпризы принесет мне грядущая ночь, и следующая за ней и еще многие другие ночи, подобные этой.

Приезд из Бостона бригады рабочих-поляков временно отвлек меня от всех тревог, связанных с ночными кошмарами. Старший над ними, коренастый мужчина по имени Яжон Чичиорка или что-то вроде того оказался малым весьма толковым и пользовался у подчиненных непререкаемым авторитетом. На вид ему было лет пятьдесят, и я особо отметил его на редкость хорошо развитую мускулатуру; приказания, которые он отдавал трем другим рабочим, исполнялись ими с какой-то даже чрезмерной поспешностью заметно было что они побаиваются его гнева. По словам бригадира, они договорились с моим архитектором, что прибудут сюда через неделю, так как у них еще оставалась одна незаконченная работа в Бостоне, но ту работу внезапно пришлось отложить, и вот они здесь; из Бостона поляки отправили архитектору телеграмму с сооощением о своем скором приезде. Они, в сущности, были готовы приступить к работе немедленно, не дожидаясь архитектора, поскольку тот еще в прошлую встречу передал им необходимые планы и чертежи и ввел бригадира в курс дела.

Не долго думая, я дал им первое задание снять слой штукатурки с северной стены комнаты, находившейся на первом этаже как раз под тайником. При этом им следовало действовать осторожно и аккуратно, дабы не повредить стойки, поддерживавшие перекрытия второго этажа. В дальнейшем предстояло очистить все стены комнаты и заново их оштукатурить, так как старый раствор, изготовленный когда-то вручную, еще дедовским способом (в чем я убедился, осмотрев один из первых отколотых ими кусков) давно уже выцвел и растрескался, сделав эту комнату практически непригодной для проживания. Такие же точно ремонтные работы были совсем недавно проведены в той части дома, которую я в данный момент населял, но тогда это заняло куда больше времени, поскольку изменения вносились не только в отделку, но и в планировку всех помещений.

Я понаблюдал немного за их работой, а затем пошел к себе и начал было уже привыкать к равномерному грохоту молотков и треску отдираемых станок, когда вдруг разом наступила тишина. Подождав несколько секунд, я поднялся со стула и вышел в нижний холл, где и застал все троих неподвижно сгрудившимися у стены. Но вот они попятились назад, торопливо осеняя себя крестными знамениями, а затем сорвались с места и, толкая друг друга, ринулись вон из дома. Пробегая мимо меня, Чичиорка прокричал какое-то невнятное ругательство должно быть, по-польски, лицо же его было искажено страхом и яростью.

Мгновение спустя вся компания была уже на улице, мотор их машины взревел на максимальных оборотах, взвизгнули рессоры, и шум этот начал стремительно удаляться от усадьбы.

Крайне удивленный и обескураженный, я повернулся и посмотрел на то место, где только что велись работы. Они успели уже снять значительную часть штукатурки и сетки, на которой та лепилась, их рабочие инструменты все еще валялись на полу. Последнее, что они сделали это вскрыли часть стены сразу за плинтусом, где с прошлых лет накопилось огромное количество разного хлама и мусора. Только приблизившись к стене почти вплотную, я смог разглядеть то, что привело этих бездельников в такой неописуемый ужас и заставило столь паническим образом покинуть мой дом.

У основания стены, в узком пространстве за плинтусом, среди давно пожелтевших, обглоданных мышами бумаг, на которых тем не менее еще можно было различить странные каббалистические рисунки и знаки, среди жутких орудий смерти и уничтожения коротких ножей и кинжалов, заржавевших скорее от крови, чем от сырости лежали маленькие черепа и кости как минимум троих детей!

Я далеко не сразу поверил собственным глазам выходит, все эти пустые нелепые бредни, которых я накануне вдоволь наслушался у Ахава Хопкинса, не были столь уж нелепыми и пустыми? За один-единственный миг я понял очень многое. Итак: при жизни моего прадеда в окрестностях усадьбы с удивительным постоянством бесследно исчезали дети; его подозревали в черной магии и колдовстве, в исполнении тайных сатанинских обрядов, составной частью которых было жертвоприношение невинных младенцев, и вот здесь, в стенах дома я нахожу неоспоримые доказательства, подтверждающие правоту тех, кто обвинял его в нечестивых и гнусных деяниях.

Выйдя наконец из состояния шока, я понял, что мне надлежит действовать как можно быстрее. Если об этом открытии станет известно в округе, мое дальнейшее пребывание здесь превратится в нескончаемую травлю об этом уж позаботятся все чадолюбивые и богобоязненные соседи. Оставив колебания, я бросился в свою комнату, схватил первую попавшуюся картонную коробку, вернулся к пролому и тщательно собрал в нее все, что мне удалось найти, вплоть до мельчайшей косточки. Затем я перенес этот страшный груз в наш фамильный склеп и высыпал кости в пустую нишу, некогда хранившую в себе тело Джедедии Пибоди. По счастью, хрупкие детские черепа в процессе транспортировки, раскрошились на мелкие осколки, так что со стороны все это теперь смотрелось лишь как полуистлевшая груда останков давным-давно умершего человека, и только специальная экспертиза могла бы установить происхождение костей, экспертиза, необходимость которой в данном случае вряд ли кому могла прийти в голову. Таким образом я успел уничтожить улики и был готов отрицать как досужий вымысел или как обман зрения все, что бы ни наговорили рабочие архитектору. Впрочем, на сей счет я беспокоился зря, ибо насмерть перепуганные поляки так и не открыли ему настоящую причину своего бегства из усадьбы.

Между тем я не стал ждать приезда архитектора, чтобы узнать от него все эти подробности в конце концов такого рода происшествия должны были больше волновать его, чем меня, поскольку наем работников для усадьбы значился в условиях заключенного с ним контракта, но, следуя неизвестно откуда возникшему инстинктивному побуждению, отправился наверх в тайную комнату, прихватив с собой мощный электрический фонарь и вооружась твердым намерением покончить раз и навсегда со всеми загадками этого дома. Долго искать мне не пришлось едва луч света упал в открывшийся проем двери, как по спине моей пробежал холодок, на полу рядом со следами, оставленными мной и архитектором во время нашего первого краткого визита, были отчетливо видны иные, еще более свежие следы; стало быть, некто или нечто посещал эту комнату совсем недавно, уже после нас. Следы были хорошо различимы, и мне не составило труда определить, что одни из них принадлежали босым ногам человека, а другие я совершенно уверен кошачьим лапам. Но наибольшее впечатление на меня произвел даже не сам факт чьего-то незримого присутствия, а то, что следы брали начало из северо-восточного угла комнаты, где, учитывая ее уродливо-абсурдную геометрию, не было достаточно пространства для передвижения не только человека, но даже и кота под таким наклоном сходились в этом месте пол и крыша. И все же именно здесь, судя по следам, эти двое впервые появились в комнате, отсюда следы вели уже к черному столу, на котором я обнаружил последнее и самое жуткое свидетельство их пребывания; причем, увлекшись изучением следов, я заметил его лишь тогда, когда уже в буквальном смысле ткнулся в стол носом.

Поверхность стола была покрыта еще не засохшими пятнами какой-то темной жидкости. Небольшая около трех футов диаметром лужа этой жидкости скопилась и на полу; рядом с нею в пыли была видна отметина, оставленная не то валявшимся здесь котом, не то куклой или еще каким свертком. Я направил туда луч фонаря, пытаясь определить, что же это такое, затем посветил на потолок в надежде обнаружить дыру, через которую могли бы проникнуть капли дождя, но тут же вспомнил, что со времени моего первого прихода в эту комнату дождей не было вообще. После этого я опустил в лужицу указательный палец и поднес его к свету жидкость была красной, как кровь и одновременно я понял, что ничем иным кроме крови она и не могла быть. Каким образом оказалась она в этом месте, я боялся даже предполагать.

К тому времени в голове моей теснилось множество самых ужасных догадок, но я пока не мог свести их к одному логическому заключению. Чувствуя, что здесь мне больше делать нечего, я задержался у стола еще на пару секунд лишь для того, чтобы прихватить с собой несколько толстых старинных книг и лежавшую чуть в стороне рукопись, и со всем этим быстро отступил из комнаты, пугавшей и подавлявшей меня своими немыслимыми изломами стен и демонической игрой светотени меж нависающих потолочных выступов. Очутившись, наконец, в более прозаической обстановке, я почти бегом направился в обжитую часть дома, прижимая к груди свою ношу и испытывая вместе со страхом нечто похожее на чувство вины.

Удивительно, но едва открыв принесенные книги, я пришел к убеждению, что каким-то образом уже знаком с их содержанием. И это при том, что я никогда ранее их не видал и даже не имел понятия о существовании трудов с такими названиями, как Malleus Maleficarum и Daemonialitas 2 Синистрари. Все они имели самое непосредственное отношение к черной магии и колдовству и сдержали огромное количество разных древних легенд и магических заклинаний, обстоятельных описаний уничтожения колдунов и ведьм путем их сожжения, а равно описаний средств и способов перемещения нечистой силы среди коих наиболее частым является телесное перемещение из одного места в другое... в окружении бесовских призраков и фантомов, обыкновенно, как сами ведьмы в том признаются, посредством езды под покровом ночи верхом на зверях и чудищах самого невероятного обличья... либо просто ступая пешком по воздуху, выходя из невидимых глазу отверстий, созданный и существующих исключительно для их пользы и недоступных никому другому. Сатана собственнолично обволакивает сонными грезами душу человека, которым он пожелает завладеть, и направляет ее блуждать по одному ему ведомым адским путям... Они пользуются особой мазью, изготовленной по дьявольским рецептам и наставлениям из крови убиенных ими младенцев, каковой мазью они покрывают метловище или стул, обычно служащие им как орудия для перемещения; совершив указанное действо, они сей же час, будь-то день или ночь, поднимаются в воздух, по желанию своему становясь недоступными для людских взоров либо же смущая оные зрелищем сего бесовского наваждения. Я не стал читать дальше, а, отложив эту книгу в сторону, взялся за Синистрари.

И почти сразу же мне на глаза попался отрывок следующего содержания: Promittunt Diabolo statis temporibus sarificia, et oblaciones; singulis quindecim diebus, vel singulo mense saltem, necem alicijus infantis, aut mortale veneficium, et singulis hebdomadis alia mala tes, incendia, mortem animalium.... , подробно излагающий то, как ведьмы и колдуны в четко определенное время осуществляют ритуальные убийства детей или иные магические обряды, связанные с принесением человеческих жертв. Одно только чтение этих строк наполнило мою душу неописуемым смятением и тревогой, так что я оказался уже не в состоянии достаточио внимательно ознакомиться с остальными книгами, ограничившись лишь прочтением их заглавий Vitae sophistrarum Евнапиуса, De Natura Daemonum Анания, Fuga Satanae Стампа, Discurs des Sorciers Буге и еще одной не имеющей заглавия работы Олауса Магнуса; обложки томов были обтянуты гладким черным материалом, который, как я определил уже позднее, был ни чем иным, как натуральной человеческой кожей.

Столь характерный подбор книг сам по себе уже выдавал наличие здесь чего-то большего, нежели простое любопытство и интерес ко всему, что касается магии и колдовства; я вновь убедился в том, что зловещие слухи о моем прадеде, в изобилии бродившие по Уилбрэхему и его окрестностям, не зря были столь живучи, ибо они имели под собой достаточно серьезные основания. Но книги книгами (о них, впрочем, могли знать очень немногие), а здесь было что-то еще. Что именно? Человеческие кости, спрятанные в простенке под тайником недвусмысленно намекали на страшную связь между поместьем Пибоди и чередой нераскрытых преступлений, с неумолимой регулярностью потрясавших всю округу в течение многих лет. Однако никаких конкретных свидетельств, могущих указать на причастность к этим делам Эзафа Пибоди, не существовало по крайней мере, до настоящего дня. Значит, в образе жизни и поведении моего прадеда должны были присутствовать еще какие-то более очевидные черты кроме его нелюдимости и той репутации скряги, о которой мне было известно еще в детские годы, какие-то иные обстоятельства, что должны были связать в умах людей угрюмого отшельника с происходившими вокруг трагическими событиями. Я не рассчитывал найти ключ к этой загадке в содержимом тайной комнаты, но нужные мне сведения вполне могли оказаться в старых подшивках Уилбрэхемской Газеты , имевшихся в местной библиотеке.

Сказано сделано, и вот спустя всего полчаса я уже сидел в книгохранилище сего достойного заведения, склонившись над толстыми пачками пожелтевших страниц. Занятие это было далеко не из приятных и поглощало массу времени, так как мне приходилось изучать от начала и до конца все номера Газеты , относившиеся к последним годам жизни моего прадеда без сколько-нибудь реальных надежд на успех; правда, следует признать, что пресса того времени была в значительно меньшей степени ограничена условностями жанра и стеснена официальными запретами, чем нынешние издания. Просидев за столом более часа, я не нашел ни одного упоминания о старой усадьбе или ее владельце, хотя неоднократно встречал и всегда внимательно прочитывал отчеты о вопиющих злодеяниях , совершенных неподалеку от наших мест, жертвами которых, как правило, оказывались дети. Все эти заметки неизменно сопровождались редакционными комментариями, особо выделявшими те показания очевидцев, где говорилось о странном животном , которое представляло собой существо черного цвета и крайне подозрительного вида и могло в зависимости от обстоятельств увеличиваться, либо уменьшаться в объеме, иногда будучи ростом с обыкновенного кота, а в иных случаях превышая размерами льва . Подобная путаница в показаниях вполне справедливо объяснялась игрой воображения свидетелей, которые за редким исключением были детьми не старше десяти лет, порой сильно покусанными и покалеченными, но все же избежавшими участи их менее удачливых сверстников, бесследно пропадавших через определенные промежутки времени на протяжении всего 1905-го года, подшивку за который я наугад выбрал для просмотра. И при всем том ни разу, ни в одном номере не упоминался Эзаф Пибоди так продолжалось вплоть до самого года его смерти.

Только тогда в печати появилась небольшая статья, в которой было по своему отражено расхожее мнение о моем прадеде. Эзаф Пибоди покинул этот мир; но о нем долго еще будут помнить в наших краях. Среди местных жителей было немало таких, кто приписывал ему сверхъестественные способности и власть над силами тьмы, то есть нечто, происходящее из глубин далеких и мрачных столетий и совершенно не подобающее нашему просвещенному веку. В свое время фамилия Пибоди значилась в списке обвиняемых на знаменитом Салемском процессе3 ведьм; позднее именно из Салема приехал сюда и построил свой дом близ Уилбрэхема Джедедия Пибоди. Само собой разумеется, что слухи, ходящие вокруг этого семейства, как и всякие суеверия вообще, не основываются на реальных фактах. Исчезновение старого черного кота Эзафа Пибоди, которого никто не видел со дня смерти хозяина, является не более чем простым совпадением. До сих пор еще не прекратились разговоры, касающиеся обстоятельств похорон Эзафа. Утверждают, будто гроб с покойным не был выставлен в открытом виде накануне погребения по причине каких-то таинственных изменений, происшедших с телом либо из-за вынужденного нарушения похоронного обряда, что делало показ мертвеца крайне нежелательным. В этой связи из пыльных сундуков были извлечены на свет божий старинные поверья о колдунах, которые якобы должны быть положены в гроб лицом вниз, после чего покой их не следует нарушать никоим образом, разве только посредством сожжения...

Статья эта и сам ее стиль показались мне не совсем искренними, словно автор чего-то не договаривал. Но все же я узнал из нее достаточно много, пожалуй, даже больше, чем хотел бы узнать. Люди считали черного кота Эзафа Пибоди его подручным, так сказать, младшим бесом ибо у каждого колдуна или ведьмы имеется свой младший бес, обычно принимающий образ какого-нибудь животного. Неудивительно, что те, кто приписывал моему прадеду колдовские способности, относили сюда же и кота очевидно, при жизни старика кот был с ним так же неразлучен, как и в моих сновидениях. Но сильнее всего меня потрясло описание похорон Эзафа Пибоди, ибо я знал то, что не было известно редактору, а именно что тело действительно было положено в гроб лицом вниз. Более того, я знал,чтопокой его был нарушен, хотя, конечно, этого делать не следовало. И последнее я имел все основания подозревать, что кто-то еще, кроме меня, обитает в усадьбе Пибоди, выходя из моих снов и перемещаясь по комнатам дома, по окружающей местности и по воздуху над ней!

4

Этой ночью опять пришли сны, и вновь они сопровождались голосами, звучавшими столь близко и пронзительно, словно они проникали в меня одновременно как изнутри, так и снаружи. Вновь мой прадед был занят своим страшным делом, а спутник его, черный кот, время от времени останавливался, поворачивал голову и смотрел как будто в упор на меня, при этом на морде его каждый раз возникало выражение злобного торжества. Я видел, как старик в своей островерхой шляпе и длинных черных одеждах появился со стороны леса и, пройдя сквозь стену дома и через темную комнату, очутился перед мрачным алтарем, за которым, ожидая жертвоприношения, стоял Черный Человек. Видеть весь дальнейший ужас было невыносимо, но я не мог уклониться от зрелища, как не мог избавиться и от дьявольских звуков, ибо весь был во власти сна. Потом я увидел его, кота и Черного Человека уже среди густого леса далеко от Уилбрэхема, где в обществе прочих бесовских тварей они справляли Черную Мессу у алтаря под открытым небом; за этим последовала дикая оргия. На сей раз изображение было не столь четким; лишь иногда отдельные сцены прорывались мгновенными вспышками сквозь плотную пелену цветного тумана и жуткую какофонию звуков. Помню странное ощущение зыбкости и чужеродности окружавшего меня мира, который я воспринимал на подсознательном уровне, слыша и видя вещи, непереносимые для нормального человеческого рассудка. До меня постоянно доносились леденящие кровь песнопения, крики умирающего ребенка, нестройное завывание труб, читаемые задом наперед молитвы, визг и хохот пирующих, которых я мог наблюдать лишь урывками. Также урывками до сознания моего доходили куски разговоров, короткие фразы, ничего не значившие каждая в отдельности, но все вместе создававшие смутную смысловую картину происходящего.

— Достоин ли он избрания?

— Именем Велиала, именем Вельзевула, именем Сатаны...

— От плоти и крови Джедедии, от плоти и крови Ээафа, прибывший сюда вместе с Бэлором...

— Подведите его к книге!

В следующем проблеске сновидений я увидел самого себя приближающимся в сопровождении моего прадеда и кота к огромной черной книге, со страниц которой мерцали начертанные горящими буквами имена, и под каждым стояла кровавая роспись. Я тоже был принужден расписаться, причем рукой моей водил Эзаф Пибоди, а кот, которого он называл Бэлором, полоснул острыми когтями по моему запястью; хлынула кровь, в которую и обмакнули перо, кот же при этом начал подпрыгивать и приплясывать, выделывая в воздухе дикие антраша.

В этом сне была одна подробность, особенно смутившая меня по пробуждении. Когда мы шли через лес к месту дьявольского шабаша, я хорошо запомнят тропу, проложенную краем болота; с одной стороны от нее поднимались заросли осоки, а с другой тянулась зловонная трясина, над которой тяжелым туманом плыли гнилостные испарения. Ноги мои при каждом шаге погружались в черную вязкую жижу, тогда как мои спутники, казалось, плавно летели над самой землей, не оставляя на ней ни малейших отпечатков.

И вот поутру, когда я очнулся а это случилось много позднее обычного часа я обнаружил, что моя обувь, еще накануне вечером снявшая чистотой, была теперь вся облеплена едва подсохшей черной грязью несомненно той самой, что составляла лишь часть моего сна! Вскочив с кровати, я двинулся в обратном направлении по грязным следам собственных ботинок, поднялся по лестнице на второй этаж, вошел в потайную комнату и следы обрывались все в том же неестественной формы углу, откуда вели в комнату столь озадачившие меня прежде отпечатки босых ног и кошачьих лап! Я долго отказывался верить собственным глазам, но безумный ночной кошмар упрямо оборачивался действительностью. Еще одним подтверждением тому были глубокие царапины, оставшиеся на моем запястье.

Пошатываясь и спотыкаясь, я выбрался из страшной комнаты. Только теперь я начал понимать своего отца, не пожелавшего продавать поместье Пибоди; он мог узнать что-то от моего деда, который, скорее всего, собственноручно уложил Эзафа в гроб лицом вниз. Как бы они оба не презирали все эти суеверные легенды и предания, ни у кого из них не хватило духу открыто пренебречь доставшимся им жутким наследством. Я понял также, почему отсюда так поспешно съезжали все арендаторы вероятно, на этом доме фокусировались какие-то таинственные и недобрые силы, находящиеся за пределами знаний и власти человека, равно как и любого другого живого существа; и еще я понял, что сам уже попал в сферу притяжения этих неведомых сил, сделавшись таким образом пленником старого дома и его зловещего прошлого.

Только теперь я обратился к последнему еще неизученному мной свидетельству рукописи, которая, как оказалось, представляла собой дневник моего прадеда. Не медля более ни секунды, я бросился к столу, раскрыл лежавший на нем манускрипт и углубился в чтение. Записи, сделанные беглым почерком Эзафа Пибоди, перемежались многочисленными вырезками из писем, газет, журналов и даже книг, не имевшими между собой непосредственной связи и интересовавшие его постольку, поскольку все они касались необъяснимых и сверхъестественных событий, отражая общепринятые представления о черной магии и колдовстве. Его собственные записи, нерегулярные и отрывистые, были, однако, на редкость красноречивы.

Сегодня сделал то, что должен был сделать гораздо раньше. Дж. начал обрастать плотью невероятно. Однако это только часть наследства.

Перевернутый в гробу, он возвращается к жизни. Снова приходит его младший бес, с каждой новой жертвой тело все более набирает плоти. Переворачивать его обратно теперь уже бессмысленно. Остается только огонь.

Далее: Кто-то все время присутствует в доме. Кот? Я его часто вижу, однако поймать не могу.

Да, это черный кот. Не пойму, откуда он взялся. Беспокойная ночь. Дважды снилась Черная Месса.

Видел во сне кота. Он подвел меня к Черной Книге. Я поставил свою подпись.

Приснился чертенок по имени Бэлор. Славный малый. Объяснил мне все.Я связан клятвой.

И вскоре после того:

Сегодня приходил Бэлор. Не сразу его узнал. Он столь же приятен в облике кота, сколь ранее в образе черта. Я спросил его, в каком обличьи он служил Дж. Он ответил: в этом же самом. Привел меня в комнату наверху, один из странных, преломляющих пространство углов которой является выходом наружу. Все это сделал своими руками Дж. Кот объяснил мне, как надо проходить.

Читать дальше я был уже не в силах. Я и так узнал более чем достаточно.

Я узнал теперь, что в действительности произошло с останками Джедедии Пибоди. И я знал, что следует делать мне. Преодолевая страх и отвращение, я направился к склепу, вошел внутрь и медленно приблизился к гробу своего прадеда. Тут я впервые заметил бронзовую пластинку, прикрепленную под именем Эзафа Пибоди, на которой было выбито следующее: Горе тому, кто потревожит его прах!

Я поднял крышку.

Хоть я и ожидал увидеть нечто подобное, но полученное мною потрясение от этого не стало меньше. С Эзафом Пибоди произошли чудовищные перемены. То, что раньше было лишь кучей костей, прахом и жалкими клочьями платья, теперь начало обретать прежнюю телесную форму. Кожа и мясо вновь нарастали на скелете моего прадеда плоть его постепенно возвращалась к жизни после того рокового дня, когда я столь бездумно нарушил ход событий, перевернув лежавшие в гробу останки. Здесь же, рядом с ним, я обнаружил еще один ужаснувший меня предмет. Это было сморщенное, иссохшее тельце ребенка, который, хотя он исчез из дома Джорджа Тэйлора менее десяти дней назад, у спел уже приобрести тот изжелта-пергаментный оттенок, который обычно достигается полным обезвоживанием и мумификацией тела.

С трудом преодолев оцепенение, я покинул склеп и начал сооружать на дворе костер. Я действовал с лихорадочной поспешностью, опасаясь быть застигнутым за этим занятием кем-нибудь посторонним, хотя в глубине души сознавал, насколько мала была эта возможность, ибо люди десятилетиями избегали показываться вблизи усадьбы Пибоди. Сложив дрова в огромную кучу, я вернулся в склеп и выволок наружу гроб с его жутким содержимым точно также, как много лет назад поступил сам Эзаф Пибоди с гробом Джедедии. Потом я стоял и смотрел, как огонь, разрастаясь, охватывает свою жертву, и был единственным, кто слышал пронзительный вопль ярости, вырвавшийся из самого сердца пламени.

Угли костра тлели всю ночь. Я наблюдал эту картину из окон дома. В один из моментов я почувствовал на себе чей-то взгляд и обернулся к двери.

Большой черный кот сидел у входа в мою комнату, не сводя с меня зловеще светившихся в полумраке глаз. И я вспомнил тропу через болото, по которой я шел прошлой ночью, отпечатки моих ног, испачканные в грязи ботинки. Я вспомнил глубокие порезы на запястье, и Черную Книгу, в которой я поставил свою подись. Точно так же, как ранее сделал это Эзаф Пибоди.

Повернувишсь лицом к тому месту, где в тени затался кот, я осторожно и даже ласково позвал его: «Бэлор!»

Он тотчас вошел в комнату и уселся напротив двери.

Стараясь не делать резких движений, я достал из ящика стола револьвер, тщательно прицелился и выстрелил.

Кот остался сидеть неподвижно, не отрывая от меня взгляда. Выстрел не произвел на него ни малейшего эффекта, даже кончики усов не шевельнулись.

Бэлор. Один из младших бесов.

Стало быть, вот оно наследство Пибоди. Старый дом, парк и окружающий лес все это было лишь поверхностной, материальной стороной того, что скрывалось за причудливо искаженными стенами тайной комнаты, за ночными кошмарами, за походом через топь и дьявольским шабашом в лесной чаще того, что было отныне скреплено моей подписью на страницах Черной Книги...
Интересно, найдется ли кто-нибудь, кто после моей смерти если я буду погребен тем же способом, что и все колдуны придет, чтобы перевернуть в гробу мои останки?

@темы: Красота да и только, Тёмная половинка пишет

---

On a Star_Mobius

Недавно законченный мною клип с опенингом из фильма Десятое Королевство. Коретенький, как и сам опенинг. Сам по себе этот клип тоже - что-то наподобие опенинга. В этом плане я, может быть, доработаю его позже.

@темы: Ёжики, Красота да и только, Фурри, Видео, Творчество

---

"Are you crazy" moment

- Значит-с, я отвлеку эту штуку, а тебе придётся воспользоваться Изумрудами Хаоса, чтобы покончить с ним.
- Я бы с радостью, но у меня больше нет Изумрудов.
- Г..где они?
- Ну...я собрал Изумруды, но один плохой парень пытался забрать их у меня. Мне пришлось их выкинуть в космос. ^^"
- Ты...собрал ВСЕ семь Изумрудов Хаоса...и выкинул их в космос? 0__0
- Именно так ^_^
- Ты чокнутый?! Что мы теперь будем делать?!
- Ну, я думаю, нам надо их снова собрать? ^^""

@темы: Ёжики, Красота да и только, Фурри, Видео

---

Звёзды

Em
Звезды в сиянье ночном
C
Срываются с неба и падают вниз…
D
Заря догорает осколками снов
H7
И юность уходит. Не скажешь - «вернись!
Прошу тебя, останься со мною на миг!»
Немного тепла донесем до зимы,
и пусть нереально сломать этот мир,
Который и создали, в сущности, мы.

Em C
Мир горьких разлук и страшных потерь,
D H7
Но все же, когда мы вместе, мы чуть-чуть моложе.
Em C
Когда мы рядом, мы верность и сила,
D H7
И так красиво вокруг, так красиво…
C H7
Прошу, давай сохраним все тепло, донесем до зимы…

Годы летят чередой,
И нет рядом тех, кто поможет в беде,
Кто смело смеется вместе с тобой.
Слеза на глазах и короткое «где?»
Мы вспомним обо всех
И опустим глаза, и молча слезу смахнем со щеки.
И пусть никогда не станет слеза
Началом холодной, черной реки.

Мир горьких разлук и страшных потерь,
Но все же, когда мы вместе, мы чуть-чуть моложе.
Когда мы рядом, мы верность и сила,
И так красиво вокруг, так красиво…
Прошу, давай сохраним все тепло, донесем до зимы…

Мир горьких разлук и страшных потерь,
Но все же, когда мы вместе, мы чуть-чуть моложе.
Когда мы рядом, мы верность и сила,
И так красиво вокруг, так красиво…
Прошу, давай сохраним все тепло, донесем до зимы…
Где остались лишь мы…

@темы: Красота да и только, Аккорды

---

Шпагу и сердце

Am Dm
Жил когда-то во Франции
G C
Шевалье д'Артаньян.
Am Dm
Алые губы Констанции
E Am E Am
Он целовал и напевал:

Припев:
Dm G
Шпагу и сердце, мадам,
C Am
Брошу я к Вашим ногам,
Dm E
Все блага жизни отдам
Am A7
Лишь за одну улыбку.
Dm G
Алый бутон Ваших губ
C Am
Я непременно сорву.
Dm E
Целый букет алых роз
Am E Am
Я Вам взамен подарю.

Граф Монтекристо, томясь в тюрьме,
О Мерседес вспоминал.
И, чтобы скорее увидеться с ней,
Подземный ход он копал и напевал:

Припев.

Доблестный рыцарь Испании,
Славный сеньор Дон Кихот,
Узнав, что его Дульсинея ждет,
Спешит окончить поход, и вот он поет:

Припев.

Яркие звёзды горят в ночи
На кончиках длинных ресниц.
Мне эти мне кровь зажгли,
И вот я пою для них. И только для них:

Припев.

@темы: Красота да и только, Аккорды

---

Самолётик

C Am
Вот самолет, самолет пролетает в облаках
Em
Высоко, высоко, с огоньками на бортах,
Am G C Am C
Весь трещит и скрипит - очень старый самолет.
C Am
Там на борту, на борту, два пилота и одна,
Em
Да, одна, лишь одна стюардесса, а еще
Am G Am
На борту, на борту пассажиров до фига,
Am G C G
Но самолет летит.

Вдруг привстает, привстает одинокий пассажир,
Говорит: "Ха-ха-ха, я известный террорист,
Я такой, я сякой, поворачивай в Стамбул!
Если в Стамбул не свернем - я гранату разорву,
Вот она!.. То есть нет, я, кажись, ее забыл,
Ой, пардон, не судьба, значит, в следующий раз".
А самолет летит.

Вдруг - что за шум, что за гром? Первый двигатель - капут,
И второй - ой-ей-ей - еле дышит, а пилот
Поглядел на прибор, и его хватил удар.
"Мать-перемать, караул!" - говорит второй пилот,
За штурвал уцепясь, он пытается рулить,
Но штурвал отказал, самолет пошел в пике,
Но все-таки летит.

Вдруг привстает, привстает тот же самый террорист,
Говорит: "Ха-ха-ха, я гранату-то нашел,
Так что все, я крутой, поворачивай в Стамбул!"
"Ой, не до вас, не до вас! - говорит второй пилот, -
Вы уж там, я прошу, потерпите как-нибудь,
Все равно нам лететь остается пять минут!"
Но самолет летит.

Я в тот же миг, в тот же миг просыпаюсь и гляжу -
Я лечу высоко в самолете, а вокруг
На борту, на борту пассажиров до фига.
Да, у меня, у меня, есть граната, даже две,
Я хотел, я хотел самолет угнать в Стамбул,
Только вдруг расхотел, полечу уж в Ереван!
А самолет летит.

@темы: Красота да и только, Аккорды

---

Дорога до Рима

Он прокладывал путь по дорогам босыми ногами.
Он бежал для того, чтобы там задохнуться от грёз.
Он романтиком не был, не пел и не молвил стихами,
И жалел для невзгод даже крохотных, маленьких слёз.
Он был скуп на обиды. Зато расщедрился улыбкой.
Он заглядывал в душу без скальпелей и без ножей.
Если жизнь ты считаешь сплошную нелепой ошибкой,
Он советовал промах искать не в чужой, а в своей.
Он молчал в тишине, когда люди шумели по залам.
Он вникал иногда с молчаливым лицом мудреца.
И когда зашептала луна над Чужим Перевалом,
Уходил по-английски, так не дождавшись конца.
Он заботился честно: без масок, без штор и без грима.
Он был грешен и лгал, но ни разу во благо себе.
Он единственный тот, протоптавший дорогу до Рима,
С той же обувью, флейтой и тем рюкзаком на спине.
Он смеялся так звонко, что стали завистники Боги.
Он так громко шутил, что немые не прятали слов.
Он один, что в три дня проложил своим смехом дороги,
Проложил, отчитался и всё, да и был бы таков.
Он не помнит имён, и все лица - как кадры из плёнки.
Он не помнит глаза, и те жизни - страницы из книг.
В его сердце наивном и детском, в сердце ребёнка,
Все года - мимолётный и яркий, пройденный миг.

@темы: Мои стихи, Одиночество, Творчество

---

71 of 78

Да, кажется, в 71-ой серии происходит то, за что не любить Доктора просто нереально с моей стороны. Я итак уже превратился в шиппера самого, что ни на есть, странного и редкого пейринга. Но всё же.
Происходит такое дело, что Сон вместе с друзьями застревает на планете с поломанным Голубым Тайфуном, не имея возможности вылететь. Вдаваться в подробности сильно не будем. Доктор же временно тоже там разместился в силу своих злых целей, как говорится, на потребу чёрной душе.
И тут сваливается на голову фурриков нежданчик в виде

...спойлер

Метарексов, которые подготовили огромную флотилию и стали ожидать на орбите, чтобы, когда Тайфун покинет планету, обстрелять корабль и в несколько секунд избавиться от всех, кто там находится. Да и от ежа в первую очередь. Сие самую, что ни на есть, позитивную новость фурри узнают через Хаотиксов, временно пребывающих и работающих там в одном баре. Туда заявился сам Доктор и, желая поговорить, выдал эту информацию, которая и дошла до членов экипажа тайфуна. Остаться на планете нельзя. Сил сражаться на ней бы просто не было из за недавно случившейся аварии. Да и сойти на планету Метарексам будет нетрудно. Чинить Голубой Тайфун и вылетать на орбиту - истинное самоубийство. Такая флотилия, собранная в течение долгого промежутка времени, расправится с кораблем на раз и два. Выхода просто напросто нет.
Доктор там себе ликует. Хотя и не скажешь, что смахивает на то. Он с какой-то печалью и суровой задумчивостью сообщает Вектору о том, что это наверняка конец для синей колючки, и ежу уже точно никуда не деться.
Команда, можно сказать, в панике. Их просто загнали в ловушку. Сон, подумав некоторое время, выдвигает решение чинить Тайфун, выходить на орбиту и давать бой. Даже если и последний, но всё равно давать.
Однако, когда Голубой Тайфун починен и экипаж покидает планету, на орбите не оказывается никого. Ни единого корабля. Команда в некотором возмущении и замешательстве, уверенная, что слух про флотилию распространил сам Доктор, чтобы потрепать нервишки своим врагам. Только лишь Доктор знает, как на самом деле всё обстояло и почему на орбите экипаж не поджидали Метарексы.
Замаскировав свой крохотный корабль под Тайфун, на что должно было уйти уйма сил, Доктор вылетел на нём раньше Сона, позволив Метарексам обстрелять замаскированный корабль и быть уверенными, что они на самом деле уничтожили Тайфун, позже рухнувший обратно на планету. А потому и флотилия более там не задержалась.
И пока экипаж настоящего Тайфуна потихоньку успокаивался, Доктор засветился в том же баре Хаотиксов. Засветился весь в ссадинах, синяках и с вывихом руки. Попросил выпивки и тихо поднял тост: "За моего лучшего врага". В другом переводе: "За неудавшегося гения". Зависнул снова на планете в травмах, с разбитым теперь уже собственным кораблём, пожертвовав возможностью избавиться от ежа, да вот спас ему жизнь. И экипажу в придачу.
Криса надо было оставить на планете.

И, судя по всему, из всего экипажа, рычащего на Доктора, по их мнению, распустившего волнительную информацию, один только Сон догадался до истины. Стоял в стороне, с улыбкой глядя на исчезающую вдали планету, и с мыслями: "Спасибо, Док"   

И да, я снова не могу не отметить, как различаются русская с английской версии Sonic X от оригинальной японской. Уже даже не считая перерисовки сцен и вырезания кадров. Переделка диалогов.

В одном случае:
Вектор: Надеюсь, я больше здесь тебя не увижу
Эггман: Спасибо тебе за столь тёплый приём

В оригинальном:
Вектор: Я надеюсь, что больше никогда тебя здесь не увижу
Эггман: Да мне и одного раза хватило!

А ещё, когда Док пришёл туда во второй раз:
Эггман: Виноградный сок и яйцу вкрутую
Эспио: Вектор?
Вектор: Обслужи его...
Эспио: Ты уверен?
Вектор: Да.

В оригинале:
Э: Сливовый уксус и сырое яйцо (О так вот О.о Боги, он реально это пил Х_х Всё вместе, фи)
Эспио: Босс?
Вектор: Дай ему то, что он просит...
Эспио: Ты уверен?
Вектор: Уверен. Он заплатит нам позже.

Блин, ещё и когда Сон в доме затаился, а все остальные под стол спрятались, и ёж стал караулить у окна. Мимо проходил Док и что-то заподозрив, остановился. В одном случае Сон только раз выглянул и, увидев Доктора, испуганно шмыгнул обратно, чтобы тот его не увидел. Ну и Доктор дальше пошёл. А в оригинале не раз, да и ещё и роботы подозрительно дом обходили.

@темы: Ёжики, Красота да и только, Негодование, Фурри

---

Мой мозг вынесен

У меня ещё ясный взор и руки не в дрожи.
Мне не ведан страх, что может погаснуть ночник.
И цвета отличать мы пока ещё можем тоже,
Не боясь, что со лба в никуда упадут очки.
Мы не лепим слова мимо истин, не тянемся к стенке,
Чтоб не рухнуть, не видя ни край и ни конца.
Не покрытые дрожью, когда подгибались коленки,
Позабыв выражением в зеркале жизни лица.
У меня ещё тоже ноги стоят уверенно,
И затейливо руки шарят по простыням.
Мне, ещё молодому, пока что и не заверено
С хриплым стоном коситься и мерить неделю по дням.
Иногда я спрошу повторно, но слышу прекрасно.
Я не щурюсь, читая, халаты не берегу.
Не валяюсь в больнице месяц - и каждый напрасно,
Размышляя о том, что уже никогда не сбегу.
Я - противный ребёнок, счастливый, что жив и что любит,
Что друзья и семья не бросили за порог.
Но со временем жизнь, несомненно, любого погубит.
И когда-нибудь я точно так же с ними б залёг.

@темы: Мои стихи, Творчество

---

Стук за окном

Стук за окном. Нервный хохот за дверью.
Ноги хромают. Прости, я не верю.
Нытье вековое. Чужие проблемы.
Молчание стен и пустые дилемы.
Ругань уборщиц. Хрипы старушек.
Больно и остро в горле от сушек.
Мы все понемногу творили ошибки.
Чем дальше ты стал, тем шире улыбки.

@темы: Мои стихи, History

---

Самый бредовый фанфик

Автор: АбвГдеЁж
Фендом: Sonic The Hedgehog
Примечание автора: Написано не ради новичков, а так, чисто поржать. Если не смешно, то и не смешно, и ладно, я пока не стремлюсь быть лучшим юмористом, и придумал я все шутки, какие мог, и юмор у всех разный.
В некоторых местах я пародировал в том числе и самого себя.
Ссылка на профиль автора на CIS: forum.sonic-world.ru/index.php?showuser=11382

Ухахатьки

Был, значится, один ёж. Звали его Дэниэль. Носил он жёлтую жилетку с фиолетовыми пуговицами поверх красной рубашки с синими швами и голубыми запанками, тёмно-зелёные штаны, чёрный пояс с оранжевой пряжкой с белой гравировкой, бежевые ботинки с бирюзовыми язычками, иссиня-красными шнурками с ультрамариновыми пластиковыми наконечниками. Сам он был тёмно-зелёного цвета, только самые концы иголок были с синими полосками, а в двадцати шести милиметрах от концов этих красных полосок были ещё жёлтые, шириной 12,37 милиметров. Верхние иголки загнуты под углом в 56 градусов к земле, нижние - в 0,222 кверху. Характер у него был мягкий, добрый, общительный. Перейдём от описания к повествованию...
-Что ты, чёрт тебя разорви, продал мне, придурок ты этакий?! -ругал он продавца на чём свет стоит. -Что я просил?! Бентли 2568, а ты мне подал Бентли 2578!!!
-Извините, сударь, ошибся! И потом, вы ведь только вчера покупали здесь Бентли!
-А я его случайно поцарапал.
-А, ну, тогда понятно.
-Так что давай, меняй быстрее, мне ещё алмазную виллу и золотую яхту покупать.
-Хорошо, сию минуту, сударь.
-Ты это, брат, извини, что я вспылил. Просто я в последнее время стал немного раздражительным из-за того, что я никак не могу найти того, кто убил моих родителей, чтобы отомстить ему. -с этими словами он протянул продавцу фотографию, где были изображены его родители - Соник и Эми.
А сейчас отмотаем на двадцать лет назад, чтобы заинтригованный читатель узнал, при каких же таких загадочных обстоятельствах Соник и Эми стали родителями Дэниэля.
Эми ждала, когда же Соник придёт на свидание с ней. На пляже. Ждала она долго. Затем не выдержала, достала мобильник, узнала с помощью интернета, какова скорость звука, и как далеко до дома Соника с помощью GPS-навигатора. Разделив одно число на другое, она вычислила, что Соник должен был прийти ровно три часа, двадцать шесть минут и сорок две целые, четыре шестые секунды назад! А она всё это время ждала! И она решительно зашагала к дому ежа. Выбив дверь молотом, она крикнула с порога:
-ПОЧЕМУ ТЫ ОПЯТЬ НЕ ПРИШЁЛ?!!
А тот, лёжа на диване и ковыряясь в носу, ответил:
-А оно мне надо?..
Та разрыдалась и крикнула:
-Всё!!! Ты мне больше не нужен!!! Я тебя бросаю!
Соник тут же вскочил с дивана и подбежал к ней.
-Что?! Бросаешь?! Нет!
Затем на сверхзвуковой скорости метнулся за цветами и вернулся обратно.
-Не бросай меня, Эми! Я люблю тебя!
Вот так всё и произошло. А сейчас вернёмся в сейчас...
-Послушай, Дэн, а кто и как убил твоих родителей? -спросил продавец.
-Это был доктор Шмоктор. -с мрачным видом ответил ёж. -Это страшный человек. Как и все злодеи-учёные, он дослужился именно до докторской степени (единственным исключением из этого правила, как мы знаем, был профессор Джеральд Роботник, видимо, потому что сначала он был добрым). Все другие учёные смеялись над экспериментами доктора, потому что никогда не смотрели КВН. И тогда он решил захватить весь мир! Для начало ему надо было избавиться от тех, кто мог ему помешать - от моих родителей и родителей других трёх участников нашей четвёрки. Хех... Эггман для этого создавал чудовищные машины, вызывал дьяволов из преисподнии, а этот просто незаметно подходил к ним со спины и стрелял из обыкновенного пистолета... Восемь пуль, и готово! И за две из них он мне заплатит, ох, как заплатит, так, что обзаплатывается! Только он куда-то скрылся, мы его вот уж семь лет ищем...
Тут за окном послышались тяжёлые шаги. Дэн с продавцом обернулись и увидели, что это сам доктор Шмоктор шагает в огромном роботе!
-Ха-ха-ха-ха! Теперь я готов, и я захвачу этот жалкий мир! Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-а-а-а-а!
-Я остановлю его! -воскликнул Дэн и бросился за роботом вдогонку.
Тут ему навстречу вышли ещё несколько роботов, кардильно отличающиеся по дизайну от роботов Эггмана, но ничем не отличающиеся от роботов из других мультфильмов. Чёрные, с рогами, у одного голова как у быка, у другого как у орла австралийского клинохвостого, у третьего как у чакского пекари. Но Дэн быстро с ними разобрался... Хотя Шмоктора и не поймал. А что вы хотели, это ведь только начало! И ёж пошёл навстречу с другими тремя членами четвёрки.
Это были лис Хаим Прауэр, ехидна с крыльями летучей мыши Наташа и Непобедимая кошка Андромеда. Непобедимая кошка Андромеда была дочерью Шедоу и Непобедимой кошки Аскариды (только не смотрите в Википедии, что означает слово "аскарида", ведь красиво звучит), Наташу родили Руж и Наклз, а отцом Хаима был Тэйлз. Кто был его мамой - не важно, ну, скажем, Крим, главное, что отец - Тэйлз.
Хаим носил белый халат и очки (от отца достались), сам был серо-бурым (но не малиновым), а хвостов у него было не два, а двадцать пять (как говорится, у москвички две косички, у таджички - двадцать пять).
Наташа имела цвет обычной среднестатистической ехидны - красный. Носила чёрные-чёрные брюки, чёрные-чёрные ботинки и чёрный-чёрный топик с привязанными к нему черепами убитых чао. На одном глазу у неё была чёрная повязка, на другом - шрам через всё лицо. За поясом носила двухметровый и меч и пистолет-пулемёт. На руках были боксёрские перчатки без пальцев (надо такое представить) поверх костяшек как у отца. Курила как пароход, говорила голосом Никиты Джигурды.
Непобедимая кошка Андромеда было золотисто-жёлтой, только чёрные полоски, кончающиеся красным (от отца) были рядом с глазами, на 31 милиметр ниже, на 32 милиметра выше... Короче, такое же сложное описание внешности, как у Дэниэля. Получила от рождения следующие способности: от отца - хаос контроль, хаос копьё, хаос бласт, хаос патрон, хаос пакет, хаос капут, хаос клинк-кланк; от матери - сверхкосмическую силу огня, воды и медных труб с полной неуязвимостью. Вы сейчас спросите, как же Шмоктор убил её мать одной пулей, если у неё была полная неуязвимость? Просто одна слабость была: Непобедимых кошек можно убить пулей, состоящей ровно на 32,6% из серебра, на 28,1% из железа, на 37,3% из свинца, на 2,89% из радия и на 0,11% из ртути. Такой пулей он и стрелял.
А теперь, как и с Соником и Эми, перенесёмся на двадцать лет назад и посмотрим, как Наклз и Руж стали родителями Наташи, а Шедоу и Аскарида - родителями Андромеды. Историю родителей Хаима рассматривать не будем, ведь, как мы уже говорили, не важно, кто его мама, романтические истории с Тэйлзом катят только с Космо, но она померла, а придумывать новый способ её воскресить - это уже отдельное приключение получится. Начнём с Наклза и Руж. Жмём ёлочку влево, взы-взы, мотаем на двацать лет.
Руж как всегда пыталась украсть Изумруд у Наклза.
-Привет, Наки! Я пришла украсть у тебя Изумруд!
-Хорошо, заходи. Э, то есть, пошла прочь!
-Очень грубо. -сказала она и улетела. Потом она вернулась вместе с Эггманом, который помог забрать ей Изумруд, а заодно и её саму взял в плен, чтобы она не забрала Изумруд у него. Но Наклз спас и кристалл, и её саму, а Эггмана отправил в нокаут. Придя в себя, Руж сначала обматерила Наклза, а затем поцеловала его в губы...
Теперь о том, как Шедоу встретил Непобедимую кошку Аскариду и полюбил её с первого взгляда. Соник и Тэйлз тогда гуляли по городу. Как вдруг увидели, что на крыше стоит Шедоу.
-Смотри, Тэйлз! Там Шедоу! Но он ведь умер!
-Но Соник, он ведь успел вернуться после того, как исчез, переместив колонию Арк! Ты что, забыл?
-Но он ведь потом опять исчез!
-Разве? Не помню... Хотя, он ведь и тогда вернулся!
-Правда? Не ошибаешься? Ну, значит, исчезал в третий раз! Ладно. Эй, Шедоу! Ше-е-едоу!..
Но он на них не обращал внимания и только смотрел в одну точку. Как вдруг мимо прошла Непобедимая кошка Аскарида. Она была золотисто-жёлтая, с зелёными... <> Шедоу из одной точки перенаправил взгляд на неё, а затем спрыгнул с крыши и заковылял вслед за ней.
-Я помню чудное мгновение:
Передо мной явилась ты,
Как мимолётное виденье,
Как гений чистой красоты...
Аскарида заметила, что за ней плетётся какой-то псих, читающий стихи и пошла быстрее. Но он тоже пошёл быстрее и продолжил:
-Мы не знали друг друга до этого лета,
Мы болтались по свету - земле и воде,
И совершенно случайно мы взяли билеты
На соседние кресла на большой высоте...
Тогда кошка повернулась и применила на Шедоу свою сверхкосмическую силу огня, воды и медных труб. Сопротивляться этому было бесполезно, и ёж всё вытерпел. Когда атака кончилась, он вылез из медной трубы и подошёл к кошке, напевая:
-Без тебя, без тебя
Все ненужным стало сразу - без тебя,
От заката до рассвета - без тебя,
Так нужна ты мне - любимая!
-Хм... Ну, ладно. -и Аскарида пошла вместе с Шедоу.
И снова в настоящем времени.
Итак, четвёрка детей героев собралась, чтобы обсудить их план мести.
-Ребята, я сегодня видел доктора Шмоктора! -сказал Дэн. Андромеда гордо молчала.
-Это хорошо. Нужно применить для его поимки научные методы. Так всегда делал мой отец, если не получалось победить кручением хвостов. -ответил Хаим. Андромеда гордо молчала.
-Какие, нафиг научные методы?! -начала Наташа, размахивая двухметровым мечом над головой. -Мы его, нафиг, просто поймаем, нафиг, схватим за руки, засунем их в ноздри, из ушей, нафиг, вытащим, засунем, нафиг, в рот и вытащим из...
-Понятно, Наташа, понятно. -перебил её Дэн, пока Андромеда гордо молчала. -Думаю, читатели уже поняли, какой у тебя характер по описанию твоей внешности. Но сначала нам надо узнать, как его победить. Андромедочка, не можешь ли ты это узнать? Ты ведь всевидящая!
Кошка гордо встала и гордо сказала:
-У меня есть сверхкосмическая сила огня, воды и медных труб, да полная неуязвимость. Про то, что я всевидящая, речи никогда не шло.
-Да ладно, всегда так бывает: если есть какие-нибудь сверхмогущественные способности, то ещё одна-другая найдутся. Попробуй!
-Хорошо. Я попробую. -она гордо закрыла глаза, гордо раскинула руки, гордо втянула в себя всю космическую энергию и сказала:
-Единственный способ победить зло, которое призовёт доктор Шмоктор, это...
-Это... что? -поторопил её Дэн.
-Извольте таки сказать, что это? -повторил вопрос Хаим.
-Да говори уже, падла!!! -поддержала Наташа.
-...это собрать все изумруды хаоса. -гордо закончила Андромеда.
-Да ну? Собрать все изумруды хаоса? Неожиданно... Что ж, давайте собирать. Я отомщу ему за своих родителей!..
А сейчас, внимание, будет юмор!
-Да. Отомстишь за синего попрыгунчика и розовую маньячку с молотком. -прогнусила Наташа, затягиваясь травкой.
-НЕ СМЕЙ ТАК ГОВОРИТЬ О МОИХ РОДИТЕЛЯХ!!! -вскричал Дэн и ударил ехидну молотком как у мамы. Можно смеяться! Я сказал, смеяться! Кстати, до этого юмора не было, и смеяться было не нужно.
Итак, чтобы найти все изумруды хаоса, они пошли попросить помощи у доктора Эггмана, друга юности их покойных родителей. Если долго никто не нападал, он с радостью для них пытался захватить мир, чтобы те потренировались и развлеклись, а иногда и сам помогал победить им вселенское зло, если у самих не получалось. Так случилось и на этот раз.
-Здравствуйте, доктор! Вы не поможете нам ещё раз поискать изумруды хаоса?
Старый, дряхлый добрый дедушка встал со своего эгг-кресла-качалки и ответил:
-Изумруды хаоса? А зачем вам изумруды хаоса?
-Они нужны нам, чтобы победить зло, которое собирается призвать Шмоктор.
-Да? А вы хоть знаете, что это за зло?
-Нет.
-Нет? Тогда пройдёмте за мной!
И он показал им какой-то компьютер, на экране которого было написано: "Самая совершенная из всех совершенных форм жизни, обладает наиболее мощными способностями, создан профессором Джеральдом Роботником совместно с демоническим гением из космоса. Пол: мужской. Номер: 629. Имя: Сатаней Гуаша. [На самом деле Сатаней Гуаша - это мама девяноста девяти нарт и сотого нарта Сасрыквы, национальных супергероев Абхазии. -прим. автора фанфика.] Он же Дарк Мортариус, он же Шаттен Омбре, он же Дункель Тенебре, он же Барристер, Бобёр, Браконьер, он же Огрызок, Дохляк и пр. Его победить невозможно."
-Ну. вы всё ещё хотите победить его?
-Да.
-Эх... Ладно, вот вам ваши изумруды. -сказал Эггман и нажал на кнопку. На экране появилась карта с семью точками-изумрудами: в лесу умеренного пояса, в джунглях, в пустыне, в каком-то казино (видимо, мафии, владеющей игорными домами, очень нужны изумруды, раз именно они их всё время крадут), в одном мегаполисе, на горе с ледяной шапкой и в прибрежной области. Скучать не придётся, места поисков изумрудов подвернулись разнообразные!
И вот, четвёрка нашла все изумруды и стала думать, что с ними дальше делать. Но тут Дэн раздвинул ближайшие кусты и обнаружил за ними капсулу.
-О! Наверное, здесь и держат этого Сатаней Гуашу! Давайте откроем! Кстати, какой у него срок годности? Может, он уже испортился, и нам ничего не придётся делать?
Вскрыли. Оттуда вылезло чёрное существо с абсолютно чёрными большими блазами, большим чёрным носом с большими ноздрями, когтями и большими острыми ушами.
-Нга-нала квиста! Ах-ха-ха-ха-ха! Я - часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо!
Он щёлкнул пальцами, и все, кроме Непобедимой кошки Андромеды разлетелись в стороны.
-А ты почему не разлетелась в стороны?! То есть, почему ты не отлетела вместе со всеми?!
-Потому что я Непобедимая! Сейчас я применю на тебе сверхкосмическую силу огня, воды и медных труб!
И она стала применять на нём сверхкосмическую силу огня, воды и медных труб. Но... не получилось!
-Что это значит?! Я ведь Непобедимая кошка Андромеда!
-А среди моих способностей есть нейтрализация непобедимости, в том числе сверхкосмической силы огня, воды и медных труб и полной неуязвимости! А теперь отлетай!
И она отлетела. Но тут встал Хаим, пультом дистанционного управления вызвал себе огромную боевую машину и, сев в неё, стал сражаться (ну, раз он такой большой учёный, должна же в этом фанфике быть такая сцена с ним). Но Сатаней Гуаша опять же одним щелчком пальца разбил машинку. Тогда встала ехидна Наташа и, достав свой двухметровый меч (хотя у неё всё ещё был пистолет-пулемёт) крикнула:
-Пасть порву, моргало выколю!!!
Это тоже был юмор, поскольку фразы из советских фильмов могут означать только это. Ха-ха! Это всегда очень смешно! А УЛФ 629 достал свой огненный меч (других героев он просто щёлкал, но с ней решил сразиться на мечах из благородных побуждений) и ответил:
-Оляля, дуэль! Ангард, миледи! -с этими словами он вступил в захватывающую схватку. Опишем этот кровопролитный поединок. Взы-взы! Дзинь! Уа-уа! Тыц! Скр-р-р (это они скрестили мечи мечи)... Фьють! Вжик! Хлюп (прольётся чья-то кровь)!!! Кап-кап-кап... Хлысть (но Наташа не сдавалась)! Бам! Это значило, что её меч врезался в тело Сатанея Гуаши, но он непробиваем!
-Ха-ха! Ну, всё, хватит игр! -сказал он и щёлкнул пальцем. Наташа отлетела. Но тут встал Дэн. Враг хотел и на него щёлкнуть пальцами, но не подействовало.
-Что?! Почему не действует?!
-Потому что я чист сердцем!
-Здрасьте! А другие, что, не чисты, что ли? Не, я понимаю - эта летучая ехидна, а как же лис и кошка?
-Ну, не знаю.
И ёж, достав изумруды хаоса, перешёл в супер-форму. Перешёл и победил.
-Ну, ничего! Ты меня победил, но сейчас я создам монстра, который аннигилирует весь мир! Ах-ха-ха-ха-ха!!! Знать бы ещё, что такое "аннигилирует"...
Он щёлкнул пальцами и получил козу, розовою козу с желтою полосой. Вместо хвоста нога, а на ноге рога. Я не хотел бы вновь встретиться с той козой. И она стала аннигилировать мир. Но тут Андромеда сказала:
-Сатаней, за что ты хочешь уничтожить этот мир?! Посмотри, ведь в нём столько прекрасного!
-Хм... А ведь действительно много прекрасного! О, нет, что я наделал!!! Дэн, помоги мне остановить козу, которую я создал!
Дэн и Сатаней вошли супер-мега-гипер формы и стали сражаться с козой. Врезались раз, врезались два, врезались три... Произошла вспышка, всё стало непонятно... И на месте козы появились Соник, Эми, Наклз, Руж, Шедоу, Аскарида, Тэйлз и мама Хаима (скажем, Крим). Все бросились обниматься со своими воскресшими родителями, а Сатаней стоял в сторонке смущённый. Мимо пролетал Шмоктор, шепча, что это ещё не конец, что он ещё придумает ещё более злодейский план и тихонько радовался, что теперь, пока он не начнёт выполнять новый план, они нападать на него не будут, ведь мстить больше не за кого.
-Сатаней, а почему так получилось?
-Наверное, потому, что "охана" значит "семья", а в семье никого никогда не бросят и не забудут, и именно поэтому нам надо будет найти остальные 623 вторые капсулы, в которых сидят мои братья и принять их в свою семью, пока этого не сделал Шмоктор! Чем мы и будем заниматься на протяжении всех сиквелов этого замечательного фанфика.

ПРОДОЛЖЕНИЕ, КОТОРОГО НЕ БУДЕТ, СЛЕДУЕТ...

@темы: Глупости, Ёжики, Красота да и только, Фурри

---

Чашка чая и ванильный торт

Название: Чашка чая и ванильный торт
Автор: SonTBM
Бета:  inhale-primula
Категория: Аниме и манга
Фендом: Sonic The Hedgehog
Персонажи: Айво, Сон
Размер: Мини
Рейтинг: G
Статус: Надеется на продолжение.

Зоофилия. Шуткую.

Сегодняшнее утро можно было описать в двух словах: ничего особенного. Всё начиналось обыденно тепло и спокойно. Сон проснулся к обеду, часам к двенадцати. Не потому что любил поспать, а по причине того, что сильно устал вчера, проведя полночи в мастерской Тейлза.
Изумруды Хаоса сильно капризничали в последнее время и, чтобы они путём конфликта меж собой не натворили бед и не сломали аппаратуру Торнадо, пришлось сделать копию одного из них. Но, увы, предыдущая удачная копия была утеряна, как и материалы по её созданию. Поэтому работу пришлось начинать с нуля. Однако, когда всё успешно закончилось, пускай сложно и муторно, Сон получил в своё пользование Синий Изумруд. Тейлз довольствовался копией, которая не конфликтовала с Зелёным.
На том и разошлись.
Наутро ёж чувствовал себя довольным и выспавшимся, так как получил свою необходимую восьмичасовую дозу сна. Однако в голову ему ударила мысль, нисколь не странная со стороны ежа, зато похожая на попытку суицида для тех, кто взглянет на эту задумку со стороны создания трезвомыслящего: визит к Профессору Айво.
Тот, в свою очередь, положенную порцию сна не получал, и в последнее время был крайне раздражителен и недоволен в совершенстве всем, что его окружало. Может, на нём так сказывался недостаток сна, который говорил о себе путём появления кругов под глазами. А, может, причина была в чём-то другом. И на существование этого "чего-то другого" ёж и опирался.
Парень искренне не понимал, как можно месяцами сидеть на своей базе, в окружении бездушных железяк, запрограммированных сухо исполнять поручения своего Хозяина. Отгородиться от общения и погрузиться с головой в свою нудную и мёртвую работу, ничего больше вокруг не замечая. И как можно знать, что никто не вспомнит о тебе и не навестит просто для того, чтобы поинтересоваться, как у тебя дела. Знать это и оставаться спокойным.
Сон направился прямиком на базу Профессора, на которой тот в последнее время пребывал. Наверное, второй месяц. Это больше настораживало и напрягало, нежели успокаивало отсутствием угрозы. Не значит ли это, что Айво готовится к чему-то? И, стоит отметить, что в последнее время он шагнул далеко вперёд благодаря своим научным открытиям.
Первым признаком изменений послужило то, что дверь не пришлось выламывать. Она магическим образом открылась перед парнем сама, точно приглашая внутрь.
- И как тут можно отказать? - шутливо раскланявшись перед дверью, ёж неторопливо вошёл, ожидая, что дверь банально захлопнется за ним и больше не откроется. Так оно и случилось. Парень даже не обернулся, лишь закатил глаза, продолжая идти дальше. Будто дверь может быть помехой на его пути. Да и чуяло сердце - если хорошенько подействовать Профессору на нервы, то он сам дверь откроет, да ещё и ковровую дорожку на выход с базы проложит, лишь бы не видеть больше эту голубую морду.
Однако стоило пройти ещё чуть дальше, как пронзительно заверещала сигнализация, и знакомый женский голос начал беспрерывно повторять одну и ту же фразу: "Неопознанный чужеродный объект в секторе А2. Неопознанный чужеродный объект в секторе А2".
Возмущённый данным ему определением, ёж повернулся к динамикам, скрестив руки на груди и театрально насупившись.
- Я очень даже опознанный и вовсе не чужеродный. Эй! - Сон отчаянно замахал руками, зная, что тут все коридоры напичканы камерами. Профессор должен его увидеть. Но вот только никакой реакции в виде, к примеру, раздражающего мужского хохота в динамиках, не последовало.
На самом-то деле Айво простейшим образом уснул в кресле перед монитором, откинувшись на спинку, обессилев от долгой и беспрерывной работы. Посему база, будучи запрограммированной на определённые действия в различных ситуациях, поступила так, как у неё было записано в командах. А именно - открыла огонь на поражение.
- Тц, чёрт возьми! Я же даже дверь сегодня не выломал! - воскликнул Сон, полный негодования. Однако более разумная часть сознания подсказала, что устраивать дипломатические переговоры с автоматами - затея глупая, и толку от неё никакого. Гораздо лучше развернуться, взять ноги в руки и бежать. По движущейся цели попасть гораздо сложнее.
Ёж вилял из стороны в сторону, резко заворачивал в коридоры, только это не сильно ему помогало, так как каждая стена была оборудована чем-то, что умело стрелять. И стрелять очень хорошо. Сону пришлось ускориться, иначе был риск подпалить себе хвост.
Сон свернул в один из длинных коридоров, но путь ему преградила стальная дверь, резко закрывшаяся перед самым носом. Шустро среагировав, ёж свернул в другой коридор, но история с дверью повторилась и там. И за последним поворотом.
- Ну и ладно... - тихо буркнул парень себе под нос, пожав плечами и невозмутимо развернувшись в сторону орудий, направленных на него и готовых выстрелить. Послышался щелчок автоматической перезарядки, после чего последовал десяток выстрелов. Да хоть сотня - ежу было не принципиально, сколько орудий стреляет, когда все направлены в одно место. Сон широко шагнул в сторону, самодовольно улыбаясь. Дула орудий снова направились на него, но не выстрелили, так как в какой-то момент просто потеряли свою цель из виду. А она невозмутимо сидела сверху на одном из орудий и болтала ногами.
Противно скрипнув, остальные орудия прицелились повторно. Парень выжидающе смотрел на них. Ему не надоело жить, он просто был уверен в себе и убеждён в том, что столь быстрому созданию не потребуется больших усилий, чтобы увернуться от выстрела.
Но выстрела не последовало. Орудия замерли в том положении, в котором находились. Они не двигались и не подавали никаких признаков того, что работают или, что наоборот отключены. Лишь перезарядились и замолкли.
Ёж приподнял брови и моргнул, дёрнул ушами и перестал болтать ногами. То ли эти штуки действительно отключились, то ли это всего лишь уловка для того, чтобы он потерял бдительность.
Сон медленно опустил руки, не сводя настороженного взгляда с одного из орудий, иногда косясь и на другие. Приподнялся, свесив голову вниз и глядя в дуло, помахал перед ним рукой и резко выпрямился, повторно оглядев другие.
- Невежливо посетителей без внимания оставлять, - тихо произнёс ёж, хотя в произнесённой им фразе слышалось больше тревоги, нежели радости или шутливой интонации. Сон ещё некоторое время молча оглядывал орудия, после чего спрыгнул вниз, по-прежнему озираясь. Но никакой реакции. Парень шагнул в сторону - дула двинулись за ним.
- Оу... - тихонько выдал Сон, сделав ещё шаг назад. Орудия продолжили наводить на него прицел, но не стреляли. Тяжело сглотнув, ёж начал аккуратно пятиться назад, к одной из закрытых ранее дверей.
Остановился. Повисла неприятная тишина.
- Не буду я, думаю, больше отнимать ваше драгоценное время, а то батарейки посадите.
Внезапно дверь позади затрещала, обивка прогнулась и образовалась дыра, из которой показалась огромная металлическая клешня, схватившая ежа за шею. Потянула назад, прижимая к двери. Судя по всему, за ней робот находился всё это время, вычисляя положение незваного посетителя и рассчитывая, когда лучше дать о себе знать. И расчёт вышел совершенно точным.
Сон поморщился и ухватился руками за клешню, но разжать её или ослабить хватку не получалось. Он заболтал ногами, дёргаясь в сторону, но и это не помогло.
- Они работают не от батареек... - послышался в конце коридора спокойный, немного хриплый мужской голос. Не догадаться, кому он принадлежал, было невозможно. В конце концов, тут обитала только одна единственная живая душа.
- О! Доброе утро! Ты не беспокойся. Я как раз уходить собрался, - радостно провозгласил ёж, выдавив из себя улыбку, однако она получилась несколько болезненной.
- Не торопись так. Ты можешь задержаться.
- Правда?
- Нет! - рыкнул Айво, повысив голос. Клешня робота сильнее сдавила шею, заставив Сона зажмуриться и зашипеть. - Сколько можно приходить сюда, мозолить мне глаза своей мордой и рушить моё оборудование?! - злостно процедил Профессор.
- Рушить? Я ничего не ломал. А если ты про эту дверь, то это всё вон та штука за моей спиной, - хрипло выдал Сон, однако, не теряя оптимизма в голосе, что, несомненно, раздражало Айво ещё больше. Когда тебя не боятся - это злит. В особенности, если одной из твоих целей и является запугивание и усмирение.
Профессор взбесился ещё больше, осознав, что ёж и вправду не успел ничего сломать, и корить его за подобное, как прежде, не получится.
- Ты...крыса колючая...
- И вообще! - перебил его Сон. - Кто тебя учил так встречать гостей? Это невежественно.
- Заткнись! - клешня ещё сильнее стиснула шею парня, не давая полноценно дышать. Ёж глубоко вдохнул и закашлялся. - Зачем ты каждый раз приходишь сюда?!
- Я...
- Я велел заткнуться! Что ты здесь забыл?! Ты ведь наверняка пришёл не для того, чтобы спросить, как мои дела!
- Вообще-то, я за этим и пришёл.
- Ха! Не смеши меня! - металлические зубцы клешни больно врезались в шею. Ёж повторно дёрнулся, уже начав жалеть о том, что вообще может проявлять чувство жалости или сострадания к такому человеку, как Айво.
- Да, чёрт возьми! Пусти, больно же!
- Меня раздражает наглядная и бесстыжая ложь с твоих уст.
- Ложь? Почему ты не веришь мне? Какой мне резон врать? - Сон начинал злиться. Это бывает обидно, что тебе не верят, не верят, как тебе кажется, в самое очевидное. В доброту и искренность, желание сделать как лучше. - Я хочу помочь тебе! Мне жаль тебя. Ты постоянно прожигаешь свои дни в окружении бесчувственных роботов, не зная ни тепла, ни ласки, ни элементарной дружбы или общения.
- Я не нуждаюсь в чьей бы то ни было компании, колючка. Придержи свою широкую душу для своих дружков.
- Но...но почему?
- Я вполне довольствуюсь машинами, которые, в отличие от назойливых ежей, не препираются и не действуют на нервы.
- Но это же невыносимо тоскливо и ужасно. Всего лишь ящик болтов, который выполняет твои указания, и только. Они никогда не заменят настоящего человека.
- Заменят... - спокойно отозвался Айво, сунув руки в карманы белого халата. Похож на докторский, длинный, всегда нараспашку.
- Они мертвы и бесполезны. В них ничего нет. Ты это знаешь. Может, хватит строить из себя невозмутимую каменную статую? Каждый человек нуждается в поддержке или общении.
- Не приравнивай меня к себе. И не навязывай мне своё глупое мнение!
- Да при чём здесь это? - Сон дёрнулся вперёд, из-за этого сильнее оцарапав шею из за этого, однако несколько ослабив хватку. - Тебе ведь больно. Больно от одиночества и непонимания. Что вынуждает тебя так поступать с жителями? Разве не отчаяние и невозможность найти другой выход? Разве не осознание этого ведёт тебя по пути зла и насилия, от обиды и ревности к тем, кто счастлив?
Профессор плотно сжал губы, дрожащие от злости, которая переполняла его. А злился он, потому что не мог отрицать - ёж был прав. Чертовски прав. И это ещё больше разжигало ненависть в душе, желание причинить боль и страдания. Чтобы и другие почувствовали - как страдает он сам. Он всё это понимал. Единственное, что он не был способен понять - это то, как он был не прав и как ошибался в своих поступках – тех, которыми привык решать свои проблемы.
Клешня робота разжалась, отпуская Сона. Тот сполз на пол и потёр шею, морщась. На языке у него вертелось ещё множество слов и, наверное, славно, что этот поток эмоций Профессор прервал.
- Вон отсюда, - Айво закрыл глаза и неслышно вдохнул носом. Повисла тишина. Ёж молча и хмуро смотрел на Профессора снизу вверх, сдвинув брови. Придерживал язык. Пускай выражение лица Профессора и не выдавало ничего, в атмосфере ощущалось напряжение, пронизывающее каждую клеточку. Тем более дула орудий по прежнему пристально следили за парнем. Отбоя им никто не давал.
Сон поднялся с пола и, прижимая ладонь к шее, зашагал к выходу, глядя себе под ноги. Двери покорно открылись, выпуская гостя наружу. Он, не оборачиваясь, вышел, затормозив у выхода
- А зря ты мне не веришь. Иногда бы и тебе не помешало обычное: "Привет. Как дела?". Впрочем, я всё равно надеюсь, что у тебя всё хорошо.
Айво ничего не ответил. Лишь молча дождался, когда стальная дверь автоматически захлопнется за ежом, разнося скрипучее эхо по серым безликим коридорам. Дождался и, запустив пальцы в рыжие волосы, медленно осел на холодный пол. Он опустил голову и остался сидеть там.


- Вот зануда! - бурчал Сон, шагая к Изумрудному Лесу по тропинке, пролегающей через один из лугов. Не то, чтобы он был зол. Скорее расстроен. Но что поделать.
Шея кровоточила, раны саднили. Хорошо было бы их обработать, но ёж не торопился этого делать. Он мусолил в голове одну и ту же фразу: "Заменят. Машина может заменить реального собеседника". Неужели Сон не прав? Неужели это у него такое глупое, детское и неприемлемое мировоззрение. А профессор, будучи старше, умнее и опытнее, оказался правее на этот раз? В голове перемешалась уйма противоречий.
Однако столько же мыслей, смешанных меж собой, бушевало в голове Айво. И он с сожалением осознал, что с этой проблемой он не может справиться так, как привык. Залп орудий не поможет душе и ноющему сердцу. Нули и единицы не наполнят день красками. Работа не даст выспаться. А роботы, выполняющие все приказы и ничего кроме - оказываются самыми бесполезными созданиями, не способными выполнить такой элементарной команды, как развеселить, поднять настроение или просто спросить как у тебя дела, побеспокоившись за твоё состояние. А если они это сделают, то лишь по приказу. И их холодный металлический голос будет безэмоционально отдаваться в сознании каждый день, неизменно и предсказуемо.


Через неделю ёж получил небольшое письмо. Без конверта, адреса или указаний к отправителю. В нём было немного слов - приглашение на чашку чая с тортом. И, если бы не стиль письма и выражений, Сон бы не догадался от кого оно.
- И как тут можно отказать...? - задумчиво пробурчал парень, вертя в руках бумажку с рукописным чернильным текстом, что не очень соответствовало стилю предполагаемого отправителя.
- Всё-таки, ты никогда не поменяешься, - с улыбкой отметил он, перечитывая строки:
"Здравствуй, мелкая ошибка природы. Я жду тебя ровно в девять утра на чашку чая с тортом. Не проспи, иначе я буду вынужден залить литр кипятка в твою глотку и зашить твой никогда не затыкающийся рот во избежание конфликта между нами. С превеликой ненавистью и желанием вырвать тебе твои ноги. Жду."

@темы: Ёжики, Красота да и только, Фурри, Фикрайт, Одиночество, Друзья, Творчество

---

Белая гвардия

Em Am
Бeлaя гвapдия, бeлый cнeг, бeлaя мyзыкa peвoлюций
D7 G
Бeлaя жeнщинa, нepвный cмex, бeлoгo плaтья cлeгкa кocнyтьcя.
Em Am
Бeлoй pyкoй pacпaxнyть oкнo, бeлoгo cвeтa в нeм нe видя
D7 G
Бeлoe выпить дo днa винo, в кpacнyю yлицy в бeлoм выйти...

Em Am
Кoгдa ты вepнeшьcя, вce бyдeт инaчe, и нaм бы yзнaть дpyг дpyгa.
D7 G
Кoгдa ты вepнeшьcя, a я нe жeнa, и дaжe нe пoдpyгa.
C Am
Кoгдa ты вepнeшьcя, кo мнe тaк бeзyмнo тeбя любившeй в пpoшлoм.
H7 Em E7
Кoгдa ты вepнeшьcя, yвидишь, чтo жpeбий дaвнo и нe нaми бpoшeн ...
Am D7 G C Am H7 Em (E7)
Лa-лa-лa... } 2 paзa

Cизыe cyмepки пpoшлыx лeт poбкo кpaдyтcя пo пepeyлкaм.
В этoм oкнe eлe бpeзжит cвeт. Нoты иcтpeпaны, звyки гyлки.
Тoнкиe пaльцы cpывaют aккopд. Нaм нe пpocтят бeзpaccyднoгo дapa.
Бьютcя в peшeткy cтaльныx вopoт пять oкeaнoв зeмнoгo шapa.

Пpипeв

Кpacный тpaмвaй пpocтyчaл в нoчи, кpacный зaкaт дoгopeл в бoкaлe.
Кpacныe, кpacныe кyмaчи c кpacныx дepeвьeв нa зeмлю yпaли.
Я нe ждaлa тeбя в oктябpe. Видeлиcь cны, я лиcтaлa coнник.
Кpacныe лoшaди нa зape билиcь кoпытaми o пoдoкoнник...

Пpипeв (Пepвaя пoлoвинa)

Кoгдa ты вepнeшьcя, вepнeшьcя в нaш гopoд oбeтoвaнный
Кoгдa ты вepнeшьcя, тaкoй нeвoзмoжный и тaкoй жeлaнный...

@темы: Аккорды

---

Doolin

В деревне,
Где ветер играет с листвою и рвёт как бумагу,
В том месте,
Где берег навечно сухой, пусть и впитывал влагу.
Где тени
Как кошки бегут по пустынным песочным дорогам,
Все камни -
Холодные стены домов в состоянии убогом.

В том месте,
На улице только приезжие глупые лица,
И чувство,
Что что-то должно непременно и скоро случиться.
И снится,
Что кто-то торопится мимо пройти незамеченно.
И дверца
У церкви надгробием плесневым увековечена.

И глухо,
Как-будто сквозь шёпот проносится тихое эхо,
И бьётся
О стены нещадно в обличье детского смеха.
И свет
Загорается блекло в окошке закрытой таверны.
И слышно
Бывает ночами там звуки гулянья. Прескверно.

Фонарик.
Один на деревню и светит почти умирающе.
И травы,
Поблекшие к цвету тропинок без солнца страдающие.
А тучи -
Злорадные рваные клочья чужих отголосков.
И небо,
Залитое пасмурной краской, как будто из воска.

Здесь люди
Живут молчаливым и тихим домашним испугом.
И взгляды
Панически кроликом прячутся за спину друга.
И буквы
На кладбище церкви на камне руками затёртые.
Здесь место,
Где можно устроить свидание с душами Мёртвыми.

@темы: Мои стихи, Красота да и только

---

Ты не человек. Ты просто ник и аватар

Мы живем в виртуальном мире...
Здесь реальности грани тоньше...
Здесь возможности наши шире...
Полномочий как будто больше...

Точки-скобка-уже улыбка.
Их врагам своим отсылаем.
По сети совершаем ошибки
И, в глаза не смотря, прощаем.

Расстаемся в сети навечно,
Незнакомых людей целуем.
Разве трудно писать беспечно
О взаимности чувств друг к другу?

Обо всем здесь писать прилично,
Ведь эмоций совсем не видно.
Пишем, мол, все у нас отлично,
Плача горько и сильно-сильно.


мы живем в виртуальном мире,
Все прекрасно, как в доброй сказке.
Здесь возможности наши шире,
Ведь нетрудно любить по аське.


Вот бы выбросить мониторы!
И скормить всем котам по мыши!
И услышать бы разговоры
У подъездов домов, на крышах...


Говори-говори,я слышу...
Не молчи, нет ни капли скуки!
Как же славно, что снова вижу
Я в реальности твои руки...

@темы: Красота да и только

---

Окончился спор.

Ты знаешь, бывает так больно на сердце,
Что боль приживается рваным цветком.
Что боли открытая каждая дверца...
По сердцу ножом.

Ты знаешь, глаза, так привыкшие к влаге,
Привыкшие верить лишь взгляду в окне,
Учились любить лишь себя, лишь во благо.
Во благо ко мне.

Ты знаешь, быть может, забыл. Я напомню,
Что тёплых улыбок не дарят лжецы,
На этом обрыве у жизни, запомни -
Мы все мертвецы

Ты знаешь, мы только жуки и не больше.
Мы лишь тараканы под койкой чужой.
И все, прихватив с собой мела потолще,
Сломили чертой.

Ты знаешь, жалеют лишь те, кто был счастлив.
Кто злобу в себе до конца не держал.
А тот, кто страдал всей душой или частью,
Несчастней не стал.

И я...я не в курсе, на сколь виноватый.
А ты, вероятно, не знал до сих пор.
Неважно. Наигранный нами когда-то
Окончился спор.

@темы: Мои стихи, Одиночество, Творчество

---

Сбор неканонов

Kaliyas
s007.radikal.ru/i300/1107/71/bec3c9386865.jpg
s013.radikal.ru/i324/1107/f4/aff533853ce5.jpg
s02.radikal.ru/i175/1107/d2/2b8f36419adf.jpg
An Farrago
s54.radikal.ru/i143/1107/a5/0f3c595c87a7.jpg
s58.radikal.ru/i160/1107/ce/c5a343d822f7.jpg
Plato Eleving
s009.radikal.ru/i309/1107/30/44bb63d151f5.jpg
s010.radikal.ru/i313/1107/16/7466c900da97.jpg
s004.radikal.ru/i205/1107/cc/da6b4591608d.jpg
Geincbery Olvok
s40.radikal.ru/i089/1107/03/95f6354b0d6b.jpg
s40.radikal.ru/i090/1107/6e/e8bf4a5a7ed1.jpg
Yrinami Gattoku
s54.radikal.ru/i145/1107/1a/bd11a703a46c.jpg
s011.radikal.ru/i318/1107/e3/a4d662e8e771.jpg
Rio Diablo
i021.radikal.ru/1107/94/24d188378389.jpg
s54.radikal.ru/i144/1107/25/ebe959277b04.jpg
s61.radikal.ru/i171/1107/5a/4d8f1ab93267.jpg
Coi Diablo
s45.radikal.ru/i108/1107/c9/bbba779ddbf1.jpg
i001.radikal.ru/1107/18/45b0d6af7ded.jpg
s40.radikal.ru/i090/1107/0a/d7d5dd52abd8.jpg
Argo Diablo
s45.radikal.ru/i108/1107/91/a9af4e4fe046.jpg
s39.radikal.ru/i084/1107/64/472a2dc6ddca.jpg
s12.radikal.ru/i185/1107/b9/4a4ae129cd14.jpg
Aico
s004.radikal.ru/i207/1107/72/58f882bbed43.jpg
i044.radikal.ru/1107/94/2f54b19f5c25.jpg
s40.radikal.ru/i088/1107/07/7779effa4d0d.jpg
Whadoy
s013.radikal.ru/i325/1107/fa/9a3f30e86b6d.jpg
i023.radikal.ru/1107/8a/6288d58aec2b.jpg
s42.radikal.ru/i097/1107/0c/71c7efc205c5.jpg
Akira
s12.radikal.ru/i185/1107/94/9d6748d8300f.jpg
s010.radikal.ru/i313/1107/aa/52c693ea46bd.jpg
s008.radikal.ru/i304/1107/c3/62e21f0f33df.jpg
Eima
i039.radikal.ru/1107/2d/52afe40569cb.jpg
s57.radikal.ru/i155/1107/69/82e097473cb0.jpg
s005.radikal.ru/i210/1107/c9/af572bad6638.jpg
Adelaida Diablo
s016.radikal.ru/i337/1107/c0/8eee0a05d26e.jpg
s43.radikal.ru/i101/1107/a4/7e482079178d.jpg
s013.radikal.ru/i324/1107/f9/267da56bf052.jpg

---

I am my own army

@темы: Ёжики, Красота да и только, Творчество

---

Я понял...

Я понял это чувство, когда в горле стоит тяжёлый ком. Его трудно сглотнуть, перехватывает дыхание. А когда наконец-то сглатываешь, то с ужасом осознаёшь, как громко и нервно это прозвучало, выдавая твоё волнение. Каким бы каменным не было лицо.
Я понял это чувство, когда выбегаешь на улицу в одной майке и шортах. В сланцах. На улице лето. Дождь. Тёплые лужи. Прохладно. Выбегаешь, размахиваешь руками, скидываешь обувь и пускаешься по лужам босиком.
Я понял это чувство, когда стоишь перед знакомыми, натягиваешь улыбку, шутишь, рассказываешь задорные истории, подбадриваешь. А сам волнуешься не меньше, не смея показывать им. Чтобы не падали духом.
Я понял это чувство, когда засыпаешь над книгой. На самом интересном месте, а утром вскакиваешь. В голове все ещё мечутся картинки прочитанных историй. И всё никак не угомонятся.
Я понял это чувство, когда возвращаешься к людям с такой тяжестью. С желанием пропасть, исчезнуть, намеренно потеряться, лишь бы не видеть их лиц.
Я понял это чувство, когда все опасения неожиданно рушатся, потому что удача ходит за спиной, но боится вон той женщины, с которой недавно поругался.
Я понял это чувство, когда опасливо прячешь взгляд, делая вид, что не слушаешь. Будто не здесь. Не при чём. А после испуганно косишься вслед, молча выжидая... облегчённо выдыхая.
Я понял это чувство, когда Госпожа Фортуна впадает в панику от ненужных слов ненужных мне людей. Прячется за спину других, оставляя меня. А я улыбаюсь, ведь она вернётся.
Я понял это чувство, когда, махнув рукой на проблемы, громко размышляешь о мелочах и глупостях.
Я понял это чувство, когда засыпаешь спокойно, обнимая подушку. Ночью скидывая одеяло, потому что летом душно.

Я потерял эти чувства. Но я не хочу этого понимать.

Я заменил это чувство, и в горле уже не стоит тяжёлый ком. Лишь чуть щурятся глаза и сжимаются губы.
Я заменил это чувство, и, выходя на улицу, я пропускаю капли дождя и лучи солнца сквозь себя.
Я заменил это чувство, и на лице нет ничего. Никакой улыбки, шутки, бодрости...к чему они? Нет причин, нет предлога, нет смысла носить маски. Нет смысла беспокоиться...
Я заменил это чувство, и ни одна книга не доставит такого удовольствия. Ни одна история и образ не заворожит всезнающего. Всё это когда то произошло, когда-то было рассказано.
Я заменил это чувство, и люди - лишь проносящиеся мимо образы. Точно городские машины: пыхтят, шумят, спешат... загрязняют воздух.
Я заменил это чувство, и моя живая удача... моя живая рыжая удача с зелёными глазами ходит теперь за чьей-то чужой спиной и дрожит от страха, попискивая, когда видит вон того парня.
Я заменил это чувство, и мой взгляд холодно пронзает человеческие тела, впивается в их глаза. В их живые глаза. Пронзает спину, если люди отворачиваются. Они слышат вслед самые смелые осуждения и упрёки.
Я заменил это чувство, и Госпожа Фортуна в упор меня не замечает. Ведь она живёт только в сердцах таки же живых людей. Что толку врать? Она не вернётся.
Я заменил это чувство, и лишь прижимаюсь к холодному оконному стеклу, глядя сквозь него. Пытаюсь отчаянно найти своё отражение глазами, но за окном лишь снег. Меня нет.
Я заменил это чувство, и мёртвые не засыпают в своей пыльной колыбельной под тихий стон многострадальных и полных ненависти. Под одеялом из бесконечной боли и зависти. Обнимая холодными руками безграничные просторы печали, тоски и злобы.

Я заменил эти чувства. И когда меня просят попробовать вернуть предыдущие, мне, право, хочется рассмеяться.

@темы: History