Утро началось раньше, чем положено. Началось от криков в доме, от ругани матери и сестры, от когтей собаки, скрежещущих пол, от грохота посуды и хлопанья дверей.Я лежал, отвернувшись лицом в стенку, и вспоминал, что я до этого делал во сне, подумывая, есть ли смысл возвращаться. Ужасно сильно болела голова. Превозмогая странно возникшую резкую боль - скорее всего от задолбанности - поднялся и прохромал к телефону. Ещё час до будильника - долбаный час.
Упав обратно, закрыл глаза, вынужденно слушая крики.
- Я не отдам тебе сбер книжку. Просто не отдам.
- Ага, а деньги на обучение сама снимешь?
- Иди работать. Тебе в три месяца надо пять тысяч платить. За три месяца точно заработать сможешь.
- У меня ГОСы.
- Ну ничего, один же как-то справляется, - борясь с головной болью, сглатываю ком, вставший в горле, - И деньги, которые ты заняла у тёти Гали, верни. Мне всё равно, где ты их достанешь.
Моя сестра - тупая пизда. Скоро ей исполняется восемнадцать лет. Она уже переспала со своим парнем - тоже не особо блещущим умом. Она практически не учится, к ГОСам не готовится, не работает и сидит у нас на шее. Должна мне много денег. Мама открывала сбер книжку на 200.000 на её обучение, но вчера в отчаянии обратилась ко мне, сказав, что не может отдать ей книжку. Потому что она просрёт все деньги. И... и, словом, мне совершенно не хочется расписывать все аспекты нашей чудесной семейной жизни, все мелочи и факторы за и против, всё, что происходит изо дня в день. Я привык отмалчиваться и страдать себе потихонечку. А когда люди вокруг удивляются, хер ли у меня депрессия, просто посылать их к ебеням, ничего не объясняю.
Туда же, хочу заметить, я пошлю всех, кто решится высказать свои идеи и предположения. Те люди, которые меня принимают за идиота, неспособного самостоятельно мыслить, и предлагающие всякие тупорылые и банальные выходы из ситуации, как будто вы тут одни по-особенному умные. Варианты, которые давно продуманы и погребены глубоко под землю. За слоем невозможности, абсурдности и неосуществимости.

Я просто устал...

Проливаю на себя венский кофе с тихим "твою мать".
- Ну отлично, теперь я кофейный, - ворчу я, оглядывая себя и свою испачканную рубашку.
- Зато будешь вкусно пахнуть.
- Хорошо, что я чистоплюйством не страдаю, - скептично отзываюсь и продолжаю потягивать кофе. Уже под вечер, когда мы дошли пешком до стадиона, а оттуда гуляли по дворам, я задумчиво понюхал своё плечо, руку. Покосился на Варвара.
- Я до сих пор пахну кофе и сливкам, - помолчав, резко наваливаюсь на состайника, сунув ему руку под нос, - Чувствуешь-чувствуешь-чувствуешь?! - он оценивающе обнюхивает меня и делает круглый глаза.
- Действительно.

Шагаю на работу и, мотнув головой, с шипением зажмуриваюсь, ибо голову пронзает жуткая, невыносимая боль, от которой я с трудом устоял на ногах. Замерзая холодным утром, обнимаю себя за плечи и волоку своё жалкое тело дальше.

- Эта одежда с меня спадает, - я стою, обнажённый по пояс, в материнской комнате. Она пытается придумать, как меня одеть, - А эта вообще сползает, если руку подниму, - хмыкнув, встаю боком к зеркалу, - Я что, меньше стал?
- Ты просто усыхаешь, - дрогнувшим от скорби и печали голосом тихо произносит мама, - ... это страшно.

То редкое состояние - для меня действительно крайне редкое - когда хочешь выкурить сигарету.
И напиться.