Опять отключился путём лёгкого Диковского пинка, когда меня начал бить очередной мандраж. Глядя в экран телефона, я медленно начинал дрожать, выхватывая контроль над телом себе. Палец завис над кнопкой "отправить". К глазам подступили слёзы.
- Не надо, Табаки, - тихо и спокойно произносит Дик. Я сглатываю слёзы.
- Не стоит... - я не слушаюсь. Шмыгнув носом, отправляю сообщение и захожусь в рыдании. Вздохнув, Книжник перехватывает моё тело и, обхватив за плечи, садится на пол, держит меня. Утыкается носом в колено и продолжает держать крепко-крепко. Не даёт слезам вытечь из глаз. Лицо остаётся сухим и непоколебимым, потому что он управляет им. А внутри в голове я слышу эхо собственных рыданий.
Дик молчит и ждёт, прежде чем вернуться в кабинет, но сам по пути раздражённо пинает стену. Я снова всхлипываю и пытаюсь успокоиться. А когда возвращаюсь обратно, чувствую, как содрогается грудь от всхлипов, когда долго-долго плакал. Хотя по моим щекам не стекла стараниями Книжника ни одна слезинка.
Лисья голова болит и раскалывается. Кончился успокаивающий чай. Кофе почему-то потерял вкус.
Я нервно перебираю бумажки и ручки, подумывая о том, что раньше же я как-то справлялся. Что и сейчас должен справиться...
Мама упрекает меня в том, что я не хочу поехать к отцу или даже позвонить ему. А я говорю, что я мразь. Мразь и блядь подколодная по его словам. И намерен заниматься своей жизнью, пока у меня вообще есть на неё шанс.
Сухое "как знаешь" вгоняет меня в очередной мандраж. Стиснув зубы, я хочу наброситься, зарычав. Но Лис держит меня, притягивая обратно на себя. И я беспомощно щёлкаю зубами по воздуху.
Беспомощность.
Вот что.