Сука шаман
Утро началось отвратительно. Примерно так же омерзительно, как закончился вчерашний день. И эта пакость переползла на сегодня.
Поднявшись с утра, я с прискорбием обнаружил, что голова моя по-прежнему болит и разрывается, в висках стучит, хочется упасть обратно и не вставать. На улице дождь. Чудесный, прекрасный дождь, но это нисколь не улучшило моё настроение. Вот прям вообще.
С горем пополам я собрался, умылся, накинул на себя привычно мятую футболку, точнее попытался в неё влезть, что большого труда не составило. Ведь моя одежда висит на мне мешком! Просто мимо рукавов промахиваюсь. Забыв про все свои браслетики и бусики, я выглядел не то, чтобы голо, но и ужасно уныло. Моё настроение балансировало там же. На том уровне.
Уныние.
Притащившись на работу, я мрачно обнаружил, что за пять минут до начала рабочего дня руководительница так и не пришла. А потому возился с дверью, которая не хотела мне даваться. Пока я проделывал все финты с налеганием на дверь и верчением ключа, пришла Кошка. С ней сразу дело сладилось. И дверь поддалась.
Ввалившись внутрь, я серой тучей пролетел к своему рабочему месту, где погрузился в рабочий процесс. Кошка поинтересовалось моим состоянием. Недолго думая, я рассказал ей, почему плохо спал, от чего у меня мерзкое настроение и как я в целом себя ощущаю. Немного растерянная, она сжала губы, поглядела по сторонам и попыталась меня приободрить, что, конечно, не вышло. О, если я страдаю, то я, блин, страдаю по полной!
- Знаешь, а мне... - неуверенно выдала Кошка, - ... жаль её.
- Кого?! - вспыхнул я, резко сев в кресле.
- Ну просто... я понимаю, какого это. У меня так было... - сопя носом от возмущения, я поджимал губы и не знал, что мне делать: начать кричать, смеяться или плакать. А потому решил не делать ничего. Окромя работы.
Сетевой диск наш страшно глючил - это ужасно раздражало и не давало нормально работать. Единорог тоже притащилась не в самом радужном и далеко не розовом настроении. Серость этого дня мы время от времени разбавляли шутками, но в основном всё было убийственно депрессивно.
В какой-то момент мне позвонила девушка, с которой я когда-то учился в одном Лицее, но мы давно не водим контактов. Позвонила и спросила, что с собакой. С собакой, которую сестра увезла в деревню, отдавать чужим людям, чтобы она там сдохла в первую зиму. Я... я не знаю. У меня нет больше слов на всё то, что происходит в этом чёртовом доме.
- А что я сделаю? - сипло вопрошает мама, - Как я заставлю её не курить на балконе? Она вообще сказала, что я не тот человек, с которым она собирается разговаривать, - я снова поджимаю губы. И понимаю, что я абсолютно ничего не могу сделать. И мне больно. Я хочу помочь. И я хочу уйти. Мне бы прямо тут разорваться на части и больше не собраться.
Не без мата я выложил бывшей однокласснице ситуацию. Мне предложили встретиться, я сказал, что подумаю, но после решил, что к чёрту мне сдались эти встречи. В очередной раз полоскать семейные проблемы и истерики? От этого станет лучше? Или что-то изменится?
Нет.
Нахер.
- Я не хочу этой войны. Я хочу, чтобы в доме всё было хорошо и мирно, - шепчет мама. А я хочу исчезнуть. Потому что когда я рассредотачиваю зрение и включаю шаманью зёнку, то вижу, что ничего не будет. Не будет этого и всё.
Безнадёга.
Пребывая в и без того тошнотворном настроении, я успел ещё и почти поругаться с генеральным директором. Бишь с Царём.
Он поставил мне, руководителю нашего отдела и заместителю задачу. Решить такие-то вопросы, разобраться, всё такое. Говоря короче, в процессе разговора всплыло, что наш отдел обязан делать списки должников.
- Наш отдел этого не делает, - возмутился я, на что получил ответ.
- Ознакомьтесь со своими должностными обязанностями, а потом выставляйте заявления, - мне стало так обидно. Да если бы нам показали как и откуда всё это брать, так мы бы сделали! А так откуда мы это возьмём!
Не успел я возмутиться, только воздуха вдохнуть, как зазвонил телефон. На том конце уже был Царь Батюшка, принявшийся ругаться на меня. Я, будь дурак и не будь шёлковый, продолжил возмущаться в ответ. Настолько деликатно, насколько это было возможно. Хотя внутри меня уже и без того трясло. Я чувствовал, что вот-вот начну банально задыхаться от гнева, но пытался говорить максимально холодно.
- Ты сейчас в равных правах, - заявляет Царь, на что я уже обречённо вздыхаю, готовый начать рыдать. Только молча.
- В каких правах? - как штатная единица контенщика я расцениваю свои права из этой позиции, исключительно.
- Ну ты же собираешься занимать руководящую должность, - я в который раз за день поджимаю губы. И чувствую какую-то... обречённость. Когда хочется махнуть рукой на всё.
- Вероятно, - сипло отзываюсь я в трубку. Царь вкрадчиво уточняет.
- Вероятно или собираешься?
- Собираюсь, - уже почти шепчу я, с трудом сдерживаясь.
- Я тут на тебя наорал, но когда возник казус с претензией, ты позвонил в администрацию поселения, извинился и смог уладить конфликт.
- Ну а что я должен был сделать.
- Не знаю, может с танками на них пойдём, - я вяло смеюсь, - Это должна была сделать Наташа, она допустила ошибку и она ответственна, - я скептично пожимаю плечами. Мне уже всё равно, директор продолжает, - Ты хорошо сдал тесты.
- ... мда?
- Надо ещё консультацию пройти и собеседование. Поэтому сейчас ты в равной позиции и ответственности, - вздохнув, я соглашаюсь и прошу уточнить актуальные сферы вопросов, записываю и помечаю.
- Пошевели там Иру с Наташей. Если не пошевелятся - говори мне и тогда я пошевелю. Завтра, скорее всего, устроим большое совещание, - мне предстоит пережить ещё завтра. Хотя уже после этого разговора я чувствовал себя морально разложившимся. Потом слетел сетевой диск и роутер. Под контролем Царя, говорившего со мной по телефону, я всё это переподключал, бегая от одного агрегата к другому.
- Так, а теперь выключай роутер.
- Ун моменто...
- Что?
- Сию секунду, выключаю.
- Какой-то ты неживой.
- День говёный.
- Какой? - уточняет директор.
- Говёный, - чеканю я.
- День отличный, - звучит как не очень качественная попытка убедить в том, чего нет. Я, в общем-то, просто не спорю и перезагружаю следом сетевое облако.
С полным нежеланием что-либо делать, я направляюсь в сторону театра, где у нас проходит очередной игровой четверг. По пути туда состоится неприятный разговор с мамой. Снова о сестре. О доме. О всём, от чего хочется удавиться. Спасает подоспевший Варвар.
По пути до театра я хмуро поясняю ему причину наличия у меня кислой мины.
- Ну что ж, - задумчиво протягивает Аргат, почёсывая бородку, - По-крайней мере ты пережил это с достоинство, как настоящий воин.
- Что ты имеешь в виду? Работу или личный фронт? - вяло интересуюсь я.
- Всё вместе. Весь этот день.
В театре мы закончили раньше на пол часа, а потому решили пройтись с Варваром квартал пешочком. Шёл дождь. У нас был один крохотный зонтик на двоих, под который задувало капли. Вокруг было очень много луж, которые было практически не разглядеть в темноте обманчиво шумного города. И мы шагали по лужам, уже изрядно промокшие, и играли в слова со своими собственными правилами. В этих словах должно была быть частица "ар", а потом "ур". Победила. в конце концов, дружба, когда в один момент мы одновременно назвали одно и то же слово.
Мокрые и замёрзшие, мы стояли на остановке и говорили о всякой чепухе. О теннисных столах, об огурцах, которые можно выращивать, о зубной боли, о кофе с булочками, о зонтах и о песнях.
Путь в маршрутке я провёл, ткнувшись в холодное стекло и наблюдая за каплями воды, стекающими по нему с обратной стороны. Совершенно безнадёжно - дождь меня не радовал. Когда я поднимался к подъезду, я уже был мокрым весь. Стучал зубами и обтекал со всех сторон. А теперь неуёмно шмыгаю носом.
Дома ждала временный гость - Ракета. Котёнок, которого нам дали, чтобы присмотреть за ним, пока хозяева отъедут на два дня. Она долго носилась вокруг меня, играла с моей рукой и очень любопытничала. Я устало улыбался и давал ей кусать свои пальцы.
А потом выслушал очередную порцию семейных неприятностей. На которые просто нет сил больше реагировать.
Я не знаю, что мне делать и как.
Мерзко.
Поднявшись с утра, я с прискорбием обнаружил, что голова моя по-прежнему болит и разрывается, в висках стучит, хочется упасть обратно и не вставать. На улице дождь. Чудесный, прекрасный дождь, но это нисколь не улучшило моё настроение. Вот прям вообще.
С горем пополам я собрался, умылся, накинул на себя привычно мятую футболку, точнее попытался в неё влезть, что большого труда не составило. Ведь моя одежда висит на мне мешком! Просто мимо рукавов промахиваюсь. Забыв про все свои браслетики и бусики, я выглядел не то, чтобы голо, но и ужасно уныло. Моё настроение балансировало там же. На том уровне.
Уныние.
Притащившись на работу, я мрачно обнаружил, что за пять минут до начала рабочего дня руководительница так и не пришла. А потому возился с дверью, которая не хотела мне даваться. Пока я проделывал все финты с налеганием на дверь и верчением ключа, пришла Кошка. С ней сразу дело сладилось. И дверь поддалась.
Ввалившись внутрь, я серой тучей пролетел к своему рабочему месту, где погрузился в рабочий процесс. Кошка поинтересовалось моим состоянием. Недолго думая, я рассказал ей, почему плохо спал, от чего у меня мерзкое настроение и как я в целом себя ощущаю. Немного растерянная, она сжала губы, поглядела по сторонам и попыталась меня приободрить, что, конечно, не вышло. О, если я страдаю, то я, блин, страдаю по полной!
- Знаешь, а мне... - неуверенно выдала Кошка, - ... жаль её.
- Кого?! - вспыхнул я, резко сев в кресле.
- Ну просто... я понимаю, какого это. У меня так было... - сопя носом от возмущения, я поджимал губы и не знал, что мне делать: начать кричать, смеяться или плакать. А потому решил не делать ничего. Окромя работы.
Сетевой диск наш страшно глючил - это ужасно раздражало и не давало нормально работать. Единорог тоже притащилась не в самом радужном и далеко не розовом настроении. Серость этого дня мы время от времени разбавляли шутками, но в основном всё было убийственно депрессивно.
В какой-то момент мне позвонила девушка, с которой я когда-то учился в одном Лицее, но мы давно не водим контактов. Позвонила и спросила, что с собакой. С собакой, которую сестра увезла в деревню, отдавать чужим людям, чтобы она там сдохла в первую зиму. Я... я не знаю. У меня нет больше слов на всё то, что происходит в этом чёртовом доме.
- А что я сделаю? - сипло вопрошает мама, - Как я заставлю её не курить на балконе? Она вообще сказала, что я не тот человек, с которым она собирается разговаривать, - я снова поджимаю губы. И понимаю, что я абсолютно ничего не могу сделать. И мне больно. Я хочу помочь. И я хочу уйти. Мне бы прямо тут разорваться на части и больше не собраться.
Не без мата я выложил бывшей однокласснице ситуацию. Мне предложили встретиться, я сказал, что подумаю, но после решил, что к чёрту мне сдались эти встречи. В очередной раз полоскать семейные проблемы и истерики? От этого станет лучше? Или что-то изменится?
Нет.
Нахер.
- Я не хочу этой войны. Я хочу, чтобы в доме всё было хорошо и мирно, - шепчет мама. А я хочу исчезнуть. Потому что когда я рассредотачиваю зрение и включаю шаманью зёнку, то вижу, что ничего не будет. Не будет этого и всё.
Безнадёга.
Пребывая в и без того тошнотворном настроении, я успел ещё и почти поругаться с генеральным директором. Бишь с Царём.
Он поставил мне, руководителю нашего отдела и заместителю задачу. Решить такие-то вопросы, разобраться, всё такое. Говоря короче, в процессе разговора всплыло, что наш отдел обязан делать списки должников.
- Наш отдел этого не делает, - возмутился я, на что получил ответ.
- Ознакомьтесь со своими должностными обязанностями, а потом выставляйте заявления, - мне стало так обидно. Да если бы нам показали как и откуда всё это брать, так мы бы сделали! А так откуда мы это возьмём!
Не успел я возмутиться, только воздуха вдохнуть, как зазвонил телефон. На том конце уже был Царь Батюшка, принявшийся ругаться на меня. Я, будь дурак и не будь шёлковый, продолжил возмущаться в ответ. Настолько деликатно, насколько это было возможно. Хотя внутри меня уже и без того трясло. Я чувствовал, что вот-вот начну банально задыхаться от гнева, но пытался говорить максимально холодно.
- Ты сейчас в равных правах, - заявляет Царь, на что я уже обречённо вздыхаю, готовый начать рыдать. Только молча.
- В каких правах? - как штатная единица контенщика я расцениваю свои права из этой позиции, исключительно.
- Ну ты же собираешься занимать руководящую должность, - я в который раз за день поджимаю губы. И чувствую какую-то... обречённость. Когда хочется махнуть рукой на всё.
- Вероятно, - сипло отзываюсь я в трубку. Царь вкрадчиво уточняет.
- Вероятно или собираешься?
- Собираюсь, - уже почти шепчу я, с трудом сдерживаясь.
- Я тут на тебя наорал, но когда возник казус с претензией, ты позвонил в администрацию поселения, извинился и смог уладить конфликт.
- Ну а что я должен был сделать.
- Не знаю, может с танками на них пойдём, - я вяло смеюсь, - Это должна была сделать Наташа, она допустила ошибку и она ответственна, - я скептично пожимаю плечами. Мне уже всё равно, директор продолжает, - Ты хорошо сдал тесты.
- ... мда?
- Надо ещё консультацию пройти и собеседование. Поэтому сейчас ты в равной позиции и ответственности, - вздохнув, я соглашаюсь и прошу уточнить актуальные сферы вопросов, записываю и помечаю.
- Пошевели там Иру с Наташей. Если не пошевелятся - говори мне и тогда я пошевелю. Завтра, скорее всего, устроим большое совещание, - мне предстоит пережить ещё завтра. Хотя уже после этого разговора я чувствовал себя морально разложившимся. Потом слетел сетевой диск и роутер. Под контролем Царя, говорившего со мной по телефону, я всё это переподключал, бегая от одного агрегата к другому.
- Так, а теперь выключай роутер.
- Ун моменто...
- Что?
- Сию секунду, выключаю.
- Какой-то ты неживой.
- День говёный.
- Какой? - уточняет директор.
- Говёный, - чеканю я.
- День отличный, - звучит как не очень качественная попытка убедить в том, чего нет. Я, в общем-то, просто не спорю и перезагружаю следом сетевое облако.
С полным нежеланием что-либо делать, я направляюсь в сторону театра, где у нас проходит очередной игровой четверг. По пути туда состоится неприятный разговор с мамой. Снова о сестре. О доме. О всём, от чего хочется удавиться. Спасает подоспевший Варвар.
По пути до театра я хмуро поясняю ему причину наличия у меня кислой мины.
- Ну что ж, - задумчиво протягивает Аргат, почёсывая бородку, - По-крайней мере ты пережил это с достоинство, как настоящий воин.
- Что ты имеешь в виду? Работу или личный фронт? - вяло интересуюсь я.
- Всё вместе. Весь этот день.
В театре мы закончили раньше на пол часа, а потому решили пройтись с Варваром квартал пешочком. Шёл дождь. У нас был один крохотный зонтик на двоих, под который задувало капли. Вокруг было очень много луж, которые было практически не разглядеть в темноте обманчиво шумного города. И мы шагали по лужам, уже изрядно промокшие, и играли в слова со своими собственными правилами. В этих словах должно была быть частица "ар", а потом "ур". Победила. в конце концов, дружба, когда в один момент мы одновременно назвали одно и то же слово.
Мокрые и замёрзшие, мы стояли на остановке и говорили о всякой чепухе. О теннисных столах, об огурцах, которые можно выращивать, о зубной боли, о кофе с булочками, о зонтах и о песнях.
Путь в маршрутке я провёл, ткнувшись в холодное стекло и наблюдая за каплями воды, стекающими по нему с обратной стороны. Совершенно безнадёжно - дождь меня не радовал. Когда я поднимался к подъезду, я уже был мокрым весь. Стучал зубами и обтекал со всех сторон. А теперь неуёмно шмыгаю носом.
Дома ждала временный гость - Ракета. Котёнок, которого нам дали, чтобы присмотреть за ним, пока хозяева отъедут на два дня. Она долго носилась вокруг меня, играла с моей рукой и очень любопытничала. Я устало улыбался и давал ей кусать свои пальцы.
А потом выслушал очередную порцию семейных неприятностей. На которые просто нет сил больше реагировать.
Я не знаю, что мне делать и как.
Мерзко.