Сука шаман
Знатно проорался вчера в театре, пока готовились к поэтическому вечеру в честь Есенина.
Прочитал "Чёрного человека", спел на гитаре "Сыпь, гармоника" и ещё "Пой же, пой". Это помогло самую малость разрядиться после тяжёлых трудовых будней. Потом мы переместились из гримёрки в верхнюю комнату, когда нас туда позвал Алекс - наш старший шаман. А когда узнал, что я читаю Чёрного, сделал круглые глаза и спросил, смогу ли я повторить ещё раз.
Я повторил. И вердикт был: "Нет слов".
Ещё несколько грубых стихов, "Сорокоуст" и в целом меланхоличное настроение. Мне растрепали волосы, надели чёрные пиджак, шляпу, дали в лапы трость и назвали Есениным. А ещё гитару в руки и... запевай!
Сыпь, гармоника, скука... скука.
Гармонист пальцы льёт волной...
Пей со мной, паршивая сука!
Пей со мной!
Излюбили тебя, измызгали,
Невтерпёж!
Что так смотришь на меня
Синими брызгами,
Али в морду хошь?!
В огород бы тебя на чучело!
Пугать ворон!
До печёнок меня замучила
Со всех сторон!
Сыпь, гармоника, сыпь, моя частая!
Пей, выдра, пей!
Мне бы лучше вон ту сисястую!
Она глупей!
Я средь женщин тебя не первую,
Не мало вас,
Но с такою как ты стервою!
Лишь в первый раз!
Чем больнее, тем звонче,
То там, то сям,
Я с собой не покончу!
Иди к чертям!
К вашей своре... собачьей
Пора... постыть.
Дорогая, я плачу.
Прости...
...прости.
К десяти часам уже першит в горле, на душе достаточно мерзко и хочется выпить. И в то же время какое-то чувство родного и блаженства. На высоком стуле Ворона изгибается, подражая кошке и, запустив пальцы в длинные, чёрные и вьющиеся волосы, лукаво улыбается, косит на меня глаз и шепчет стихи.
- До свидания, мой друг, до свидания...
По пустым улицам гремит шершавая ночь. Я выхожу раньше, а прихожу позже. И с порога меня встречает домашняя истерика и извечный дурдом, на который нет ни сил, ни желания реагировать.
Но я всё же реагирую. И обессиленно плачу, зло раскидываю стулья и чашки. Чувствую непреодолимое желание уйти в эту ночь, обратно. И не возвращаться.
Утирая лицо, вскидываю голову и ищу во мраке кухни изумрудно-зелёный взгляд Книжника.
- Если я уйду... ты вернёшь меня обратно? - я знаю ответ, но всё равно спрашиваю.
- Верну, - голос его звучит удивительно мягко. Не так холодно, как обычно, - Сиди...
И я сижу.
Пой же... пой на проклятой гитаре!
Пальцы пляшут твои в полукруг.
Захлебнуться бы в этом угаре!
Мой последний... единственный друг.
Не гляди на ее запястья
И с плечей ее льющийся шелк.
Я искал в этой женщине счастья!
А нечаянно гибель нашел!
Я не знал, что любовь - зараза,
Я не знал, что любовь - чума!
Подошла и прищуренным глазом
Хулигана свела с ума.
Пой, мой друг. Навевай мне снова
Нашу прежнюю буйную рань.
Пусть целует она другого,
Молодая, красивая дрянь.
Ах, постой. Я ее не ругаю.
Ах, постой. Я ее не кляну.
Дай тебе про себя я сыграю
Под басовую эту струну.
Льется дней моих розовый купол.
В сердце снов золотых сума.
Много девушек я перещупал,
Много женщин в углу прижимал.
Да! Есть горькая правда земли,
Подсмотрел я ребяческим оком:
Лижут в очередь кобели
Истекающую суку соком.
Так чего ж мне ее ревновать?!
Так чего ж мне болеть такому?!
Наша жизнь - простыня да кровать.
Наша жизнь - поцелуй да в омут.
Пой же, пой! В роковом размахе
Этих рук роковая беда.
Только знаешь, пошли их всех... на хер...
Не умру я, мой друг, никогда!
Прочитал "Чёрного человека", спел на гитаре "Сыпь, гармоника" и ещё "Пой же, пой". Это помогло самую малость разрядиться после тяжёлых трудовых будней. Потом мы переместились из гримёрки в верхнюю комнату, когда нас туда позвал Алекс - наш старший шаман. А когда узнал, что я читаю Чёрного, сделал круглые глаза и спросил, смогу ли я повторить ещё раз.
Я повторил. И вердикт был: "Нет слов".
Ещё несколько грубых стихов, "Сорокоуст" и в целом меланхоличное настроение. Мне растрепали волосы, надели чёрные пиджак, шляпу, дали в лапы трость и назвали Есениным. А ещё гитару в руки и... запевай!
Сыпь, гармоника, скука... скука.
Гармонист пальцы льёт волной...
Пей со мной, паршивая сука!
Пей со мной!
Излюбили тебя, измызгали,
Невтерпёж!
Что так смотришь на меня
Синими брызгами,
Али в морду хошь?!
В огород бы тебя на чучело!
Пугать ворон!
До печёнок меня замучила
Со всех сторон!
Сыпь, гармоника, сыпь, моя частая!
Пей, выдра, пей!
Мне бы лучше вон ту сисястую!
Она глупей!
Я средь женщин тебя не первую,
Не мало вас,
Но с такою как ты стервою!
Лишь в первый раз!
Чем больнее, тем звонче,
То там, то сям,
Я с собой не покончу!
Иди к чертям!
К вашей своре... собачьей
Пора... постыть.
Дорогая, я плачу.
Прости...
...прости.
К десяти часам уже першит в горле, на душе достаточно мерзко и хочется выпить. И в то же время какое-то чувство родного и блаженства. На высоком стуле Ворона изгибается, подражая кошке и, запустив пальцы в длинные, чёрные и вьющиеся волосы, лукаво улыбается, косит на меня глаз и шепчет стихи.
- До свидания, мой друг, до свидания...
По пустым улицам гремит шершавая ночь. Я выхожу раньше, а прихожу позже. И с порога меня встречает домашняя истерика и извечный дурдом, на который нет ни сил, ни желания реагировать.
Но я всё же реагирую. И обессиленно плачу, зло раскидываю стулья и чашки. Чувствую непреодолимое желание уйти в эту ночь, обратно. И не возвращаться.
Утирая лицо, вскидываю голову и ищу во мраке кухни изумрудно-зелёный взгляд Книжника.
- Если я уйду... ты вернёшь меня обратно? - я знаю ответ, но всё равно спрашиваю.
- Верну, - голос его звучит удивительно мягко. Не так холодно, как обычно, - Сиди...
И я сижу.
Пой же... пой на проклятой гитаре!
Пальцы пляшут твои в полукруг.
Захлебнуться бы в этом угаре!
Мой последний... единственный друг.
Не гляди на ее запястья
И с плечей ее льющийся шелк.
Я искал в этой женщине счастья!
А нечаянно гибель нашел!
Я не знал, что любовь - зараза,
Я не знал, что любовь - чума!
Подошла и прищуренным глазом
Хулигана свела с ума.
Пой, мой друг. Навевай мне снова
Нашу прежнюю буйную рань.
Пусть целует она другого,
Молодая, красивая дрянь.
Ах, постой. Я ее не ругаю.
Ах, постой. Я ее не кляну.
Дай тебе про себя я сыграю
Под басовую эту струну.
Льется дней моих розовый купол.
В сердце снов золотых сума.
Много девушек я перещупал,
Много женщин в углу прижимал.
Да! Есть горькая правда земли,
Подсмотрел я ребяческим оком:
Лижут в очередь кобели
Истекающую суку соком.
Так чего ж мне ее ревновать?!
Так чего ж мне болеть такому?!
Наша жизнь - простыня да кровать.
Наша жизнь - поцелуй да в омут.
Пой же, пой! В роковом размахе
Этих рук роковая беда.
Только знаешь, пошли их всех... на хер...
Не умру я, мой друг, никогда!